Главная / Обо мне / Профессионал / «Соляная пещера» – Артефакт всемирно-исторического значения, рожденный в перми
«Соляная пещера» – Артефакт всемирно-исторического значения, рожденный в перми
Файнбург Г.З. «СОЛЯНАЯ ПЕЩЕРА» -
АРТЕФАКТ ВСЕМИРНО-ИСТОРИЧЕСКОГО ЗНАЧЕНИЯ, РОЖДЕННЫЙ В ПЕРМИ
// ПЕЩЕРЫ: сб. науч. тр.
/Естественнонаучн. ин-т Перм. гос. нац. иссл. ун-та. –
Пермь, 2016. – Вып 39 .- С. 83- 100.
[Публикация в сборнике не содержит ряд выделений в авторском тексте,
но содержит, к сожалению, описки и опечатки.
Здесь авторский тест приведен в нужном виде.]
Давно уже известен такой вид пещер, как соляная пещера, т.е. природная пещера, образованная карстовыми явлениями в толще соляных горных пород под землей. Примером таких пещер являются соляные пещеры горы Содом (или Сдом) на юго-западном берегу Мёртвого моря в Израиле.
Сегодня это понятие (и стоящую за ним реальность) нужно разграничивать с недавно возникшим, но уже гораздо шире распространившимся понятием «соляная пещера». Это понятие (точнее именуемая им реальность) возникло благодаря творческим работам Пермских ученых и производственников на Западном Урале, а затем покорило весь мир. Сегодня понятие «соляная пещера», существующее в дискурсе разных языков в виде неразрывной фраземы из двух обычных слов, кратко (и, к сожалению, не совсем точно) описывает помещение, искусственно созданное из соляных строительных материалов (штукатурки, пиленой, прессованной или формованной плитки, руды и т.п. соляных фрагментов) и используемое в лечебных и(или) оздоровительных целях. Точной статистики не существует, но по нашим оценкам в мире насчитывается порядка нескольких (от 2 до 5) тысяч таких помещений. Часть таких «соляных пещер» построена с использованием различных вариантов соляного декора и(или) подражания натечным формам природных пещер, часть – без какого-либо подражания или сходства с природными соляными пещерами. Эти лечебно-оздоровительные помещения, сделанные из соли, имеют множество названий, например, соляная камера, спелеокамера, спелеоклиматическая камера, спелеотерапевтическая камера, галокамера, галоклиматическая камера, но с каждым годом название «соляная пещера», особенно в англоязычном виде – «salt cave», все больше доминирует.
Сегодня артефакт из природной соли под названием «соляная пещера» является достоянием человечества, прочно занял свое место в оздоровлении и лечении аллергических заболеваний, снятии стресса и нервных перегрузок. Однако многие люди, использующие в своей жизни «соляные пещеры», даже не знают, что эти сооружения были рождены и «взращивались» в Перми, пока не вышли на мировую арену всемирно-исторического процесса, пока не оказались способны самостоятельно развиваться без «отцов-основателей» и их попечительства.
К сожалению, чем шире становится применение «соляных пещер» в жизни современного общества, чем большее число все новых людей (пациентов, врачей, инженеров и бизнесменов) вовлекается в процесс применения «соляных пещер», тем больше становится связанных с «соляными пещерами» легенд, случайных ошибок, фактов вопиющей неграмотности и даже преднамеренного искажения исторической реальности и научных концепций. А глобальные сети Интернета мгновенно разносят всю эту информацию по умам миллионов людей, и понять, что в ней верно, а что – глубоко ошибочно, достаточно сложно. Вот почему, пока еще не ушли безвозвратно в далекое прошлое реальные события становления «соляных пещер», пока еще живы (пусть, к сожалению, далеко уже все) участники этих событий – «пионеры» «соляных пещер» и связанных с ними спелеотерапии и спелеоклиматотерапии[1], нужно изложить раз и навсегда то, как это было в реальности.
«История плетет нити судеб и событий, а в результате получается ковер наших знаний и возможностей», – гласит одна из человеческих мудростей.
Основы всей пермской науки спелеологии и карстоведения заложил, как известно, Георгий Алексеевич Максимович. Он был ученым-энциклопедистом, энтузиастом своего дела. Он хотел «знать» о пещерах все, а потому вне поля его зрения не остались вопросы прикладного практического использования пещер, в том числе для лечебных целей (формально не входящие в предмет спелеологии). О тотальности и тщательности сбора всей информации о пещерах говорит тот факт, что использовалась даже филателия – Г.А. Максимович коллекционировал почтовые марки с изображениями пещер [6]. Как известный ученый Г.А. Максимович получал различные материалы по спелеологии из-за рубежа. В эпоху «железного занавеса» и отсутствия Интернета это было очень важно для «развития мысли», и Г.А. Максимович активно пропагандировал достижения мировой науки и практики, в первую очередь, среди пермяков.
Строго говоря, человек всегда использовал пещеры – тысячелетиями наши предки жили в них, и автор глубоко убежден в том, что организм современного человека является адаптированным к микроклиматическим условиям пещер, так же, как он несет на себе признаки зарождения и обитания в соленой морской среде. Можно образно сказать, что мы (Homo Sapiens), как организм, вышли из моря и из пещер и унаследовали многие физиологические функции, сформированные именно в морской воде и в микроклимате пещер[2].
Современный интерес к истории «спелеотерапии» и сознательное использование пещер для лечения, зафиксированное в письменных источниках, приводят нас к двум очень важным, но затем почти забытым фактам истории.
Первый факт касается неудачной попытки лечить туберкулез в относительно холодной Мамонтовой пещере (штат Кентукки, США) [31]. В середине XIX века врач Джон Кроган (Dr. John Croghan) купил Мамонтову пещеру и всех рабов, обслуживающих ее использование, а затем, наряду с другими видами доходной «эксплуатации» природных ресурсов этой пещеры, решил использовать стабильность температуры, влажности, а также ощутимую сухость подземного воздуха[3] для лечения туберкулезных больных. В те годы заболевание туберкулезом представляло собой серьезную социальную проблему, а медикаментозных средств для борьбы с ним не было. Лечили туберкулез в санаториях с чистым воздухом в горах, у моря, в лесу. Использование микроклимата пещеры было логичным и разумным. Пациенты (несколько добровольцев) жили в маленьких каменных хижинах, построенных в огромных гротах пещеры, и обслуживали себя сами. Но, когда после нескольких месяцев такой жизни (достаточно суровой по современным пониманиям) один из пациентов умер, первый в мире (и последний) подземный противотуберкулезный госпиталь пришлось раз и навсегда закрыть и от этой идеи отказаться.
Второй факт связан с наблюдениями польского врача Феликса Бочковского (Feliks Nepomucen Boczkowski) – главного врача больницы соляных копей Велички в первой половине XIX века. Доктор Бочковский был большим приверженцем бальнеотерапии, широко применяемой тогда на курортах Европы. Он основал в Величке специальную бальнеолечебницу, где использовал рассолы местных соляных шахт. Много лет работая в Величке и внимательно наблюдая за здоровьем шахтеров, он не мог не обратить внимание на тот удивительный факт, что наряду с обычным неблагоприятным воздействием работы в шахтах на здоровье шахтеров (геморрой, радикулиты, растяжения и подобные заболевания от тяжелой работы), соляные шахты оказывали благоприятное воздействие на дыхательную систему и общую «крепость» здоровья. Бочковский сделал вывод, что микроклимат Велички, характеризующийся высокой влажностью, небольшим, но ощущаемым наличием соляной пыли в воздухе соляной шахты, и вызывал это благоприятное действие.
И Джон Кроган, и Феликс Бочковский смогли зафиксировать свои деяния и наблюдения, и все это ценно для нас сегодня. Но, к сожалению, вышеизложенные два факта, даже будучи зафиксированными, не оказали практически никакого влияния на дальнейшую реальную историю спелеотерапии, оставшись забытыми почти на столетие.
Реальная история спелеотерапии, по нашему мнению, началась в большой карстовой пещере Клутерт (Klutert Hohle) близь города Эннепеталь (Северный Рейн-Вестфалия) в Германии. Прятавшиеся в этой пещере от бомбардировок в годы Второй мировой войны тысячами люди заметили, что периодическое и относительно продолжительное (не менее нескольких часов) пребывание в пещере оказало лечебное воздействие на мучавшую их ранее астму или хронический бронхит.
Этот факт крайне важен не только для истории, но и для развития настоящего научного подхода к практическому применению спелеотерапии. Дело в том, что сегодня финансируемые фармацевтическими компаниями адепты «доказательной медицины» отвергают простые наблюдения в качестве «доказательных», требуя двойного (а то и тройного) слепого рандомизированного исследования. Но как говорит народная мудрость: «Лучшее - враг хорошего!». Конечно, и это хорошо известно, что больным свойственно обманываться (эффект плацебо), если они знают, что какое-то лечение помогает, и они решили его применить для себя. Ведь им так хочется вылечиться! Конечно, и это хорошо известно, что врачам свойственно обманываться (эффект отличника), если они знают, что какое-то лечение помогает, и они решили применить его для своих пациентов. Ведь им так хочется вылечить! Но во времена бомбардировок никто о благотворности микроклимата пещеры Клутерт не знал, никакие врачи не лечили никаких больных, никакая организация не получала прибыль от организации лечения, а подземные пространства пещеры Клутерт просто использовали как огромное и надежное бомбоубежище. Это означает, что увиденные (идентифицированные) улучшения состояния здоровья являются объективным фактом субъективного ощущения больными своего самочувствия, достаточно весомым доказательством благоприятных возможностей спелеотерапии [30,32].
Обратим внимание, что важнейшим обстоятельством самого выявления и фиксации биопозитивного воздействия на больных их периодического пребывания в пещере Клутерт было то, что эта пещера расположена в Германии. Дело в том, что, во-первых, немецкая традиция использования природных ресурсов для оздоровления в отличие от американского возвеличивания хирургии и таблеток, в принципе не отвергала возможности благоприятного воздействия пещеры Клутерт на здоровье, а, во-вторых, немецкий педантизм немецких врачей и немецких больных позволил увидеть им «небольшие» детали, которые отличали течение болезни у лиц, посещавших и не посещавших пещеру Клутерт.
Основоположником современной спелеотерапии заслуженно считается доктор K.H. Spannagel (Карл Герман Шпаннагель или Спаннагель), который первым обосновал пользу микроклимата карстовых пещер (на примере пещеры Клутерт) для больных пульмонологического профиля, провел первые в мире научно-медицинские исследования в сфере спелеотерапии.
Пример пещеры Клутерт оказался заразительным. Спелеотерапией стали заниматься в Венгрии, затем в Чехии, Словакии, т.е. в странах с большим количество пещер [4, 33, 34].
Огромную роль в научном развитии спелеотерапии и ее популяризации сыграла совместная деятельность выдающихся ученых: медика K.H. Spannagel’а (Германия) и геолога- спелеолога X. Kessler’а (Венгрия) (см., например, [10, 15]). В результате их усилий спелеотерапия приобрела научное обоснование, а на гребне успехов в рамках Международного союза спелеологии в 1969 году была создана Постоянная комиссия по спелеотерапии[4], начали проводиться международные симпозиумы по данной проблематике.
Так зародились творческие основы комплексного подхода в спелеотерапии – содружества ученых естественнонаучного и технического профилей знания с учеными – медиками. В полной мере этому отвечало и пермское сообщество.
Писал о пещере Клутерт и о спелеотерапии (естественно в информационном плане) и Г.А. Максимович [8, 9, 11]. И, видимо не только писал, но и пытался заинтересовать этим пермских медиков, например, профессора Н.Г. Хорошавина. Нам думается, что дело это не пошло из-за того, что практически единственная природная пещера Пермского края, которую можно было бы использовать в этих целях, это холодная (известная как ледяная!!!) и малопригодная по всем классическим представлениям для «легочников» и «астматиков» Кунгурская пещера. Однако научное общение двух крупных ученых – геолога-карстоведа Г.А. Максимовича и медика-терапевта Н.Г. Хорошавина не стало кулуарным, а, наоборот, приобрело публичную и публицистическую (насколько это возможно для академической науки) направленность. В результате, начиная с середины 60-х годов до середины 70-х годов ХХ века, Г.А. Максимович и Н.Г. Хорошавин неоднократно выступали и писали об использовании пещер для лечебных целей [12-15]. Их выступления и статьи не остались незамеченными, влились в общий поток исторических событий.
Успешное развитие спелеотерапии в природных карстовых пещерах поставило вопрос о возможности использования выбывших из технологического использования (отработанных) горных выработок, т.е. искусственно созданных подземных полостей, а не только природных. Однако этому серьезному шагу препятствовали и технические, и организационные, и психологические проблемы. Начнем с последних.
Когда Вы спускаетесь в природную пещеру, то любой ее «дикий» вид воспринимается спокойно – это природа. Построив дорожки и проведя свет, убрав самые одиозные нагромождения, мы получаем вполне приемлемую обстановку для «лечения природой». Но брошенные горные выработки, тем паче в брошенном полностью руднике, представляют собой «жуткое» зрелище: они олицетворяют не «созидание», как в природной пещере, а «разрушение» ранее созданной человеком техносферы[5]. Где тут до организации лечения? Как в такой обстановке лечиться?
Еще одной важной проблемой является обеспечение безопасности пребывания людей в подземном спелеостационаре[6]. Организация спуска-подъема и устойчивости кровли выработок – вот две главнейшие и трудно выполняемые задачи обеспечения спелеолечения[7]. И, как это ни странно, но может оказаться, что решить эти проблемы проще в природной пещере, где своды обрушения устоялись, и куда можно спуститься по тропам и лестницам, чем в оставленной и заброшенной шахте.
Наконец, существуют и чисто организационные причины. Где взять средства на выполнение всех работ «нулевого цикла»? Как преодолеть сопротивление администраторов, не желающих внедрять чрезмерно инновационный проект с сомнительным коммерческим успехом? Что скажут господа профессора от медицины, занятые реализацией других более перспективных и престижных проектов? Все это накладывается на устойчивое, веками складывавшееся (и в целом абсолютно верное) мнение горняков о том, что шахта[8] – сосредоточение опасных и вредных производственных факторов, а не «sanatorium» для задыхающихся от астмы людей. Веками шахтеры «зарабатывали» пневмокониозы в шахте, а не лечились от них там.
Все это в совокупности означало, что очередной эпохальный, принципиальный, прорывной шаг спелеотерапии – использование не только природных пещер, но и искусственно (технологически) созданных горных выработок мог состояться только там, где, во-первых, уже существовала устойчивая традиция использования отработанных горных выработок в негорнодобывающих (названными нами гуманитарными) целях, и, во-вторых, характер горных пород безусловно обеспечивал в отработанных горных выработках устойчивость кровли. И такое место было. Это соляные копи Велички (Польша). Существующие уже несколько сотен лет, они давно уже являют миру безмолвную красоту устойчиво стоящей соляной горной породы, крепость и пластичность которой позволяет существовать огромным камерам, воспринимаемым нешахтерами как залы подземного дворца. История Велички такова, что в середине ХХ века в Величке как само собой разумеющееся воспринимались подземные «костелы» и иная атрибутика использования старых соляных горных выработок в негорнодобывающих целях, был наработан опыт лечения минеральными водами.
И неудивительно, что именно здесь, в старых горных выработках соляного рудника молодой доктор Мечислав Скулимовский (Mieczyslaw Мaciej Skulimowski), интересующийся историей медицины[9], открывает в соляных копях Велички в 1958 году первую в мире подземную аллергологическую спелеолечебницу, соединившую сразу два важных момента: использование горных выработок вместо природных пещер и использование воздушной среды, сформированной взаимодействием воздуха с соляными поверхностями, твердыми и жидкими.
А в 1964 году открывается еще одна специальная аллергологическая лечебница «Kinga», названная так в честь бальнеоклиники Ф. Бочковского, а М.Скулимовский становится ее директором. Со временем метод лечения астмы под землей стали назвать в Польше методом Скулимовского, а сам М. Скулимовский становится профессором Медицинской академии в Кракове [15].
Сегодня этот шаг в то время (50–60-х годах ХХ века) воспринимается как выдающаяся веха в последующем развитии спелеотерапии.
С медицинской точки зрения воздух соляных копей нес в себе мельчайшую, невидимую глазу, соляную аэрозоль, вдыхание которой разжижало мокроту, облегчало ее отхождение и эвакуацию из легких – тем самым лечение аллергических болезней типа астмы и пылевых бронхитов становилось еще эффективнее по сравнению с пещерой Клутерт и другими природными карстовыми пещерами.
С санитарно-гигиенической точки зрения наличие соляной аэрозоли и соляных поверхностей препятствовало росту микрофлоры и другой биоты, способствовало созданию естественных антисептических условий и тем самым косвенно улучшало условия лечения.
С технической точки зрения в соляных породах с устойчивой кровлей обеспечение безопасности пребывания больных в подземном стационаре становилось более надежным и относительно несложно осуществимым.
Положительный опыт Велички вызвал и своих последователей. Наиболее кардинальный прорыв произошел в Закарпатье[10], входившим тогда в Советскую Украину.
Дело в том, что именно там, в силу исторического развития, оказались в наличие два фактора, создававшие возможности спелеотерапии в соляных горных выработках.
Первый фактор – это действующие чуть ли не со времен римлян соляные копи Солотвино[11] – маленького поселка, зажатого Карпатами и Тисой, по которой проходила в то время государственная граница. Эти копи – относительное подобие[12] Велички – позволяли создать подземный спелеостационар.
Второй фактор – наличие в Ужгороде (региональной столицы Закарпатья) отличного медицинского факультета местного университета, что позволяло не только готовить врачей, но и вести научную работу. Научные изыскания были сосредоточены в основном вокруг вопросов использования природных минеральных вод, которыми так богато Закарпатье. Все это привело к тому, что в Ужгороде был открыт и работал Ужгородский филиал Одесского НИИ курортологии во главе с профессором М.Д. Торохтиным. Наличие квалифицированных медицинских кадров открывало возможности и практического, и научного применения лечебных методов спелеотерапии, что и произошло в дальнейшем (см., например, [20,21]).
Необходимо было лишь найти человека с желанием заняться спелеотерапией и возможность все это претворить в жизнь. К счастью, такой человек нашелся – Василий Павлович Русин, тогда (с 1963 по 1974 гг.) полновластный Председатель облисполкома Закарпатской области Украинской ССР.
Много позже (через 25 лет и через 50 лет) разные участники событий чуть-чуть по-разному рассказывали автору историю этих знаменательных для всего человечества событий. Но главное в этих рассказах было то, что Василий Павловтч Русин сам побывал в подземной лечебнице Велички и безоговорочно утвердился в мысли развить спелеотерапию в Закарпатье. Побывали там и закарпатские медики, которым необходимо было освоить новое для них направление медицинской деятельности.
В рекордные сроки в 1968 году в одной из соляных шахт (№ 8) Солотвино были пройдены тупиковые выработки – палаты первого в Советском Союзе (и на Украине) подземного спелеотерапевтического стационара. Обслуживать его стала Областная аллергологическая больница. Но этого было мало, а первые успехи воодушевляли.
И вот уже в другой соляной шахте (№ 9) Солотвино впервые в мире начали проходить по специальному проекту выработки (их уже не хочется называть горные выработки, ибо их назначение было другим) подземного спелеотерапевтического стационара для созданной по этому случаю Республиканской (затем Украинской) аллергологической больницы, впоследствии широко известной во всем мире.
Тем самым был сделан еще один исторический шаг: в спелеотерапии стали начала использовать специально созданные для лечения подземные пространства. Этому способствовали возможности Советской власти с ее огромными централизованно управляемыми материальными и людскими ресурсами и идейно-властным типом управления. Важно было принять решение – остальное делалось почти автоматически. Идея доминировала над экономическими соображениями. Затрат не считали – делали дело! И оно было сделано. И никто до сих пор (а прошло уже полвека) в рамках рыночной экономики так и не дерзнул повторить эти достижения шахтеров и медиков Солотвино[13].
Успешная деятельность закарпатских медиков в лечении заболеваний органов дыхания в условиях соляных копей не могла остаться не замеченной пермскими учеными.
В это время стремительно нарастало производство калийных удобрений, строились новые калийные рудники, для их проветривания требовались огромные затраты. Поэтому пермские ученые, занятые вопросами рудничной вентиляции, и производственники калийных рудников Западного Урала внимательно исследовали качество воздушной среды калийных рудников для организации рециркуляции и снижения издержек. Ими были обнаружены уникальные способности атмосферы калийных рудников (из-за естественной радиоактивности природного изотопа калия – К-40 и наличия тонкодисперсной соляной пыли) к самоочищению. Наличие подземного спелеотерапевтического стационара в калийном руднике должно было, помимо собственно лечения[14], усилить доказательность высокого качества рудничного воздуха.
А в начале 1971 г. сотрудники Пермского политехнического института А.Е. Красноштейн и В.А. Старцев, ведущие исследования процессов формирования воздушной среды и микроклимата в калийных рудниках, выступили с предложением и развернутым обоснованием целесообразности строительства спелеолечебницы в одном из калийных рудников Верхнекамского месторождения калийно-магниевых солей.
Это предложение получило одобрение и поддержку, и строительство началось. Оно велось так называемым хозспособом, т.е. за счет внутренних резервов калийного предприятия. Большую роль в принятии решения о строительстве подземной лечебницы, проектировании и самом строительстве сыграл Л.М. Папулов, работавший в те годы главным инженером рудника 1-го Березниковского калийного рудоуправления, где и построили спелеолечебницу, и (с 1973 г.) главным горняком всего комбината – ПО «Уралкалий».
В 1975 г. строительство подземных выработок для спелеолечебницы было завершено. Но, только 10 мая 1977 г. первая в мире спелеолечебница в калийном руднике, любовно названная работниками рудника «Солярий», приняла своих первых 30 пациентов[15].
С вводом в действие спелеолечебницы были продолжены аэрологические, теплофизические, аэрофизические, физиологические исследования ученых Пермского политехнического университета и Пермского государственного медицинского института о действии подземного микроклимата калийного рудника на живой организм, начаты конкретные медицинские и санитарно-гигиенические исследования.
Большая работа по медицинскому обеспечению и исследованиям результатов спелеотерапии в калийных рудниках была проведена под руководством проф. А.В. Туева и доц. Л.А. Вериховой [4].
Огромное количество людей хотело попасть в подземный стационар, но по соображениям безопасности лечить в нем детей и пожилых людей, а также людей с теми или иными ограничениями подвижности было невозможно. Начнись авария на действующем руднике (а исключить такое полностью нельзя) и эти категории больных не смогли бы выйти по запасному выходу и при самом трагическом стечении обстоятельств могли бы погибнуть.
Нужно было какое-то кардинальное техническое решение. Оно было найдено. Сначала казалось, что достаточно создать герметичные камеры – убежища и больные могли бы в них «отсидеться» на срок ликвидации аварии. Это было несложно реализовать, поскольку исследования (закрытого типа) в этом направлении велись, и возможность такого решения была уже обоснована. Но неожиданно мысль пошла дальше. А почему бы не создать на поверхности так называемую климатическую камеру из калийной горной породы – сильвинита, которая бы имитировала лечебные условия подземного стационара? Эта мысль и пришла в голову кандидату технических наук, доценту кафедры разработки месторождений полезных ископаемых Пермского политехнического института В.А. Старцеву, обладавшему склонностью к новаторскому изобретательству, и впоследствии ставшему Заслуженным изобретателем РФ.
Сегодня мы смело можем назвать Владимира Андреевича Старцева изобретателем нового вида медицинской технологии – лечения в «соляной пещере», которую он разработал в 1981 году.
В 1982 году коллективом авторов Пермских медицинского и политехнического институтов[16] была подана заявка на авторское свидетельство [1] и описана первая в мире климатическая камера для лечения заболеваний органов дыхания, содержащая палату из соляных блоков, соляной фильтр-насытитель с дробленной рудой и другие технические системы, используемые и поныне в современных моделях таких камер.
Сегодня такие климатические камеры под названиями: соляная пещера (salt cave), соляной грот, спелеоклиматическая камера, спелеокамера, галокамера, галоклиматическая камера, спелеотерапевтическая палата, калийный класс, калийная комната, соляная комната, комната живого воздуха (vital air room) и т.д. и т.п. широко известны во всем мире.
Тем самым, развитие спелеологии в Перми помогла рождению спелеотерапии в калийных рудниках, а та, развитая исключительно усилиями пермских ученых и практиков, сделала еще один выдающийся всемирно-исторический шаг – породила наземные спелеотерапевтические комплексы, в той или иной мере воссоздающие воздушную среду и микроклимат подземных спелеостационаров в калийных и соляных рудниках.
Началась эра спелеокамер, галокамер и «соляных пещер»!
В этом месте мы позволим себе прервать историческое повествование, чтобы разобраться с терминологией. Увы, она еще не устоялась, и смысловые названия перемежаются коммерческими. При этом в разных языках существуют и разные традиции употребления тех или иных слов.
Вначале о смысловых наименованиях.
Из всего многообразия природных солей мы остановимся на двух основных минералах, характерных для «соляных пещер» – галите (NaCl) и сильвине (KCl). Эти минералы всегда содержат то или иное микроскопическое количество примесей, которые в совокупности и с особенностями формирования кристаллов (например, наличие мельчайших пузырьков газа) определяют различные органолептические свойства этих минералов, в частности цвет и прозрачность.
Эти минералы образуют две основные горные породы – галит (состоит из минерала галита и различных примесей типа глины) и сильвинит (смесь минералов сильвина и галита, перемежаемых различными примесями типа глины). Обе эти породы могут быть совершенно разного вида и строения, что очень существенно для «соляных пещер» и лечебного микроклимата, но гораздо менее существенно для производства поваренной соли или калийных удобрений. Поэтому слов и наименований различий этих минералов и соляных горных пород, вполне достаточных для горной промышленности, оказывается совершенно недостаточно для описания тонкостей производства и влияния на воздушную среду «соляных пещер».
Из всего многообразия физических факторов лечебной среды спелеотерапии (см. [7, 17, 23-25]) мы остановимся на влажности, запыленности (наличии аэрозольных частиц) и ионизации воздушной среды. Не вдаваясь в детали (см., например, [29]), заметим, что ионизация воздуха вызывается в «соляных пещерах» (1) радиоактивностью природного изотопа К-40, (2) диссоциацией молекул NaCl и KCl на ионы при взаимодействии с конденсатом водяного пара или с «капельками» воды, а также (3) при разрушении (диспергировании) твердых солей до пылевидного состояния или при «распылении/разбрызгивании» рассола или воды. Все эти процессы (кроме радиоактивности) существенно меняются при изменении влажности и существуют во всех спелеостационарах и «соляных пещерах».
Напомним, что главная идея возникновения всех «соляных пещер» была связана с попыткой имитации подземных лечебных условий в каменно-соляных или калийных рудниках [27, 32]. Так сложилось, что подземная среда каменно-соляных шахт Велички, Солотвино и калийных рудников Березников, различна. Это различие обусловило различие трех основных ветвей «технологического» создания лечебной среды в классических первообразных «соляных пещерах», галокамерах, сильвинитовых спелеоклиматических камерах.
Существенным моментом солекопей[17] Велички являются текущие там (естественно не везде) рассолы и плотные горные породы из галита серого и белесо-прозрачного цвета. Такие каменно-соляные горные породы достаточно ординарны, а вот наличие рассолов придает своеобразие микроклимату этих соляных копей. Поэтому именно в Восточной Европе соляные рассолы используют и при создании микроклимата «соляных пещер» и для так называемых «соляных градирен». Но почему соляные помещения для лечения называют «пещеры»? Дело в том, что использование слова «пещеры» очень естественно и привлекательно для жителей Восточной Европы, пещеры весьма распространены. Так на стыке коммерции и сущности (о которой многие просто не догадываются) в Восточной Европе родился новый бренд – «соляная пещера».
Существенным моментом солекопей Солотвино является очень высокая сухость и хрупкость белоснежного галита (почти 100% NaCl)[18]. В сочетании с низкой влажностью воздуха, связанной с относительно высокой температурой воздуха в шахте, эти свойства солотвинской соли приводят к огромному количеству сухой соляной пыли в воздухе. Вот почему важным и основным по мнению медиков лечебным фактором спелеотерапии в Солотвино явился сухой соляной аэрозоль.
Вот почему закарпатские специалисты во главе с М.Д. Торохтиным (см. [23]) в Ужгороде пошли по пути создания камеры искусственного микроклимата - биотрона в обычном помещении, но с генератором сухого соляного аэрозоля[19]. В те времена идея коллективного ингалятория была хорошо известна, но распыляли обычно раствор, как это делают, например, с минеральными йодо-бромными водами курорта Усть-Качка.
Однако, к сожалению, до авторского свидетельства в Ужгороде дойти не удалось. Зато благодаря другому выходцу из Закарпатья – П.П. Горбенко и его содружеству с инженером В.Ф. Слесаренко в Ленинграде сначала появляется удачное название для климатической камеры из галита – галокамера[20]. В ней еще нет генератора сухого соляного аэрозоля – галогенератора с распыляемой мелкопомолотой солью, названной аэрогалитом, и она ничем принципиальным не отличается от климатической камеры, ранее придуманной в Перми В.А. Старцевым [1]
В 1989 году начинается и негласное «соревнование» Лениградско-Солотвинских галитовых галокамер (с аэрозольным галогенератором) и Пермско-Соликамско-Березниковских сильвинитовых спелеокамер, ибо они появляются уже не в виде идеи, а в виде конкретного устройства, готового к рыночному существованию.
Сегодня, легко подхваченная привычными к ингаляциям медиками, галокамера с галогенератором стала основой новой разновидности ингаляционной терапии [18] в лечении больных – галотерапии [28].
Существенным моментом лечебной среды калийных рудников является наличие природного радиоактивного изотопа К-40. Вот почему толщину блока в первой заявке на климатическую камеру В.А. Старцев выбирал равной 60 см. Такая толщина сильвинитового блока давала такой же поток радиоактивного излучения, как и бесконечный массив калийного рудника, а радиоактивность вызывала стабильно высокий уровень легких аэроионов. При этом особенности конденсации влаги при понижении температуры свежего воздуха, попадающего в подземный спелеостационар калийного рудника Верхнекамского месторождения калийно-магниевых солей, приводили к относительно низкому уровню соляной пыли (аэрозоля) в воздухе. Поэтому неизбежное «генерирование» аэрозольных частиц при взаимодействии влажного воздуха с соляной поверхностью самой камеры и с огромной поверхностью соляной породы в фильте-насытителе было достаточно для поддержания лечебного уровня супертонкого соляного аэрозоля природных параметров.
Когда эта камера была придумана (1981 год), она была первой в мире. Ее назвали в соответствии с русскоязычной медицинской терминологией «климатическая камера», под которой понимают помещение с заданными (так или иначе регулируемым) микроклиматом и воздушной средой, в том числе и в первую очередь с лечебными свойствами. Само слово микроклимат употребляли не в узком (собственно микроклимат), а в широком смысле, т.е. включая качество воздушной среды и другие параметры, например, радиоактивность.
Но после появления терминов и устройств «галокамеры» и «галогенератора» необходимо было название, отражающее сущность создания иной лечебной среды. Сначала попытались использовать вместо термина «галокамера», в которой теперь всегда стоял галогенератор, близкое слово, сочетавшее удачное название «галокамера» и более традиционное название «климатическая камера». Пермские камеры стали называть – «галоклиматическими» камерами. Но такое название не позволяло различать камеры, сделанные из галита или из сильвинита. Новое название камерам, сделанным из сильвинита, было предложено автором – «сильвинитовая спелеоклиматическая камера», которое породило коммерческое название камер - «спеклика»[21], но в практическом дискурсе быстро стало просто «спелеокамерой».
Уже в начале 90-х годов ХХ века пермские исследователи, и автор в их числе, столкнулись с тем, что переведенное слово в слово на английский язык название «сильвинитовая спелеоклиматическая камера» – sylvinite speleoclimatic chamber никак не воспринимается носителями английского языка. Они не знают, что такое «сильвинит», они никогда не слышали слово «спелео», для них «climatic chamber» (климатическая камера) – не помещение для лечения, а специальное устройство, неплохо продающееся на рынке, для исследования (испытания) стойкости того или иного изделия к агрессивной (морской, океанической, соляной и т.п.) среде или к тем или иным экстремальным параметрам микроклимата: 100% влажности или высокой температуры. Какое здесь лечение!
Тогда, опираясь на известный термин А.Л. Чижевского – «живой воздух», и на то обстоятельство, что высокая концентрация легких аэроионов характерна именно для сильвинитовых спелеоклиматических камер, автором было предложено название «Vital Air Room» – комната живого воздуха, или – комната жизненно необходимого воздуха. При этом было учтено, что английское alive (живой) характеризует скорее «живость», «энергичность», «бодрость», а вот процессы возрождения, оживления, воскрешения, восстановления описывается глаголом revitalizing (возвращение к жизни)[22].
Но вернемся к истории. К концу 90-х годов первые экземпляры галокамер, сильвинитовых спелеокамер, соляных пещер появляются в далеких от спелеотерапии западных странах. Но общественное мнение пока еще равнодушно к этим «чудесам техники». Но время идет, а дело движется не учеными, и конечно, никак не медиками, полностью запеленутыми разнообразными глобальными консенсусами – строгими регламентами лекарственного лечения, а бизнесменами и энтузиастами.
Более того, следующий этап распространения идей «солевых пещер» на Запад, в США и Великобританию в начале 2000 годов был связан в основном с мигрантами из Восточной Европы, для которых Величка – это бренд, а Солотвино или Березники – редко кому известные места. А поскольку основа современного рынка – это брендированная продукция, то «Salt Cave» (соляная пещера) стало доминировать в названиях помещений, выполненных из соли, и само стало брендом.
Промоутеры технологии «Salt Cave» на пустом, но огромном американском рынке, нуждались в красивой, эстетичной, прочной, брендированной горной породе из соли. И такая порода нашлась. Это так называемая «гималайская соль», добываемая в солеруднике города Khewra в 160 км к югу от столицы Пакистана Исламабада. Это довольно чистая, монолитная, полупрозрачная (в этом есть свой смысл, что соль совсем прозрачная) натриевая соль (галит) различных оттенков, включая розовый (pink) и оранжевый (red) цвета. Она позволяет создавать эстетические шедевры[23]. Сегодня «Salt caves» из гималайской соли победно шествуют по планете, осваивая регион за регионом.
Однако помимо эстетического воздействия гораздо более важен лечебный эффект. Внимательный читатель давно уже задает себе вопрос: Как же разные условия, разных пещер и разных шахт оказывают в целом благоприятное воздействие? В чем же главный фактор воздействия? В тишине, в аэроионах, в стабильной температуре, в отсутствии аллергенов, в соляном да еще сухом аэрозоле?
Ответ был предложен автором и его пермскими коллегами: главным интегральным фактором лечебного воздействия спелеотерапии и спелеоклиматотерапии является ГОРМЕЗИС неспецифической реакции адаптации организма при периодическом пребывании больного в отличной от обыденной лечебно-оздоровительной окружающей среде спелеотерапевтического (подземного или наземного) стационара [5, 4, 19, 32].
Вместе с тем действие ряда факторов, например, высокой влажности, высокой ионизации воздуха, высокого содержания соляных аэрозолей, – вызывает и прямые специфические реакции, положительные, а в ряде случаев – и отрицательные. Однако сочетание специфических и неспецифических реакций на воздействие факторов лечебного пространства обуславливает хороший эффект спелеотерапии и спелеоклиматотерапии.
Человечество очень нуждается в природном, легкодоступном комплексном воздействии на иммунитет и на нервную систему. Оно его получило в различных устройствах типа «Salt cave».
А у их истока стояли пермская школа спелеологии, пермская школа рудничной аэрологии и пермская школа спелеотерапии.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Авторское свидетельство SU 1068126 A. B.Г. Баранников, А.В. Туев, Н.Л. Чекина, A.E. Красноштейн, В.A. Старцев и В.Я. Ковтун. Климатическая камера. Приоритет заявки от 22.10.1982 г. Опубликовано 23.01.1984 г. Бюл. N 3.
2. Авторское свидетельство SU 1225569 A. В.Ф. Слесаренко и П.П. Горбенко. Галокамера. Приоритет заявки от 13.11.1984 г. Опубликовано 23.04.1986 г. Бюл. N 15.
3. Аэрозоли / К. Спурный, Ч. Йех, Б. Седлачек, О. Шторх. – М.: Атомиздат, 1964. – 364 с.
4. Верихова Л.А. Спелеотерапия в России. Теория и практика лечения хронических заболеваний респираторного тракта в подземной сильвинитовой спелеолечебнице и наземных сильвинитовых спелеоклиматических камерах. – Пермь, 2000. – 231 с.
5. Власов В.В. Реакция организма на внешнее воздействие. – Иркутск, изд. Иркутского университета, 1994. - 343 с.
6. Георгий Алексеевич Максимович / Е.Г. Максимович, Н.Г. Максимович, В.Н. Катаев. – Пермь: Издательство «Курсив», 2004. – 512 с.
7. «Живой воздух» спелеоклиматических стационаров и проблемы его воссоздания в наземных комплексах / Г.З. Файнбург, М.Т. Шаров, Л.М. Папулов, Ю.Н. Падерин // Вопросы физической спелеологии: межвед.сб. – М., 1994. С. 117-123
8. Максимович Г.А. Карст соли Земли // Тезисы. докл. на совещании по изучению карста. – М., 1956. – Вып. 18. – С.14-15.
9. Максимович Г.А. Использование пещер для лечения (спелеотерапия) // Пещеры. – 1964. – Вып. 4(5). – С. 109-112.
10. Максимович Г.А. Труды симпозиума по микроклимату, химизму и микробиологии пещер. // Пещеры. Пермь, – 1970. Вып. 8/9. – С.195-196.
11. Максимович Г.А., Горбунова К.А. Карст Пермской области. – Пермь: Перм. кн. изд-во, 1958. – 184 с.
12. Максимович Г.А., Хорошавин Н.Г. Использование пещер для лечения (спелеотерапия) // Тр. Перм. мед. ин-та, 1967. – Т.75. (Вопросы теории и практики кукортной терапии: Мат. конф. Вып. 3). – С. 193-195.
13. Максимович Г.А., Хорошавин Н.Г. Лечебное использование природных и искусственных пещер // Проблемы медицинской географии Северного Кавказа. – Л.: 1967. – С. 55-57.
14. Максимович Г.А., Хорошавин Н.Г. Типы природных и искусственных пещер, используемых для лечебных целей (спелеотерапия) // Восьмая научная сессия спелеологов: (Выезд. сессия в г. Сухуми): крат. содерж. докл. – Тбилиси: 1967. – С. 17-21.
15. Максимович Г.А., Хорошавин Н.Г. Типы природных и искусственных пещер, используемых для лечебных целей (спелеотерапия) // Пещеры. – 1972. – Вып. 12-13. – С. 129-146.
16. Маньшина Н.В. Курортология для всех. За здоровьем на курорт. – М.: Вече, 2007. – 592 с.
17. Некоторые параметры лечебной среды спелеотерапевтического стационара в выработках калийного рудника / Г.З. Файнбург, В.М. Шаров, Л.М. Папулов, А.С. Николаев // Вопросы физической спелеологии. – М., 1994. – С. 111-116.
18. Пономаренко Г.Н., Червинская А.В., Коновалов С.И. Ингаляционная терапия. СПб., 1998. - 132 с.
19. Современная спелеоклиматотерапия и галотерапия / Коллектив авторов. – Отв. ред. – проф. Г.З.Файнбург. – Перм. гос. мед. академия, Перм. гос. техн. ун-т. – Пермь, 2005. – 140 с.
20. Торохтин М.Д. Спелеотерапия больных бронхиальной астмой. – Киев: Здоровья, 1987. – 96 с.
21. Торохтин М.Д., Чонка Я.В., Лемко И.С. Спелеотерапия заболеваний органов дыхания в условиях микроклимата соляных шахт. – Ужгород: Закарпаття, 1998. – 288 с.
22. Файнбург Г.З. Российской спелеотерапии – 20 лет // Спелеология в России – Вып. 1. - Москва, 1998 г. – С 92-100.
23. Файнбург, Г.З. Введение в аэровалеологию: воздушная среда и здоровье человека – Изд. Перм. гос. техн. ун-та. – Пермь, 2002. – 68 с.
24. Файнбург, Г.З. Живой воздух природы и его использование в медицине // Спелеоклиматотерапия: методика и эффективность применения: Материалы Рос. науч.-практ. школы-семинара, посвящ. 20-летию спелеоклиматотерапии и 25-летию Рос. спелеотерапии, г. Пермь, 23-25 апр. 2002 г. / Перм. гос. мед. акад., Перм. гос. техн. ун-т [и др.]. – Пермь, 2002. – С. 61-71.
25. Файнбург, Г.З. Использование подземных пространств в спелеотерапии // Кунгурская ледяная пещера: 300 лет научной и туристической деятельности: материалы междунар. науч.-практ. конф. / Администрация Перм. обл., Ад-министрация Кунгур. р-на [и др.]. – Кунгур, 2003. – С. 212-222.
26. Файнбург, Г.З. Физические основы спелеотерапии / Г.З. Файнбург // Карстоведение – XXI век: теоретическое и практическое значение: материалы междунар. симпозиума, г. Пермь, 25-30 мая 2004 г. / Междунар. Ассоц. инженеров-геологов, РАН, М-во образования и науки РФ, Администрация Перм. обл. – Пермь, 2004. – С. 354-358.
27. Файнбург, Г.З. Нетрадиционное использование калийно-магниевых солей Верхнекамского месторождения в гуманитарных целях // Рудник будущего. – 2011. – № 1 (5). – C. 52-56.
28. Червинская А.В. Галотерапия в профилактике и восстановительном лечении болезней органов дыхания // Современные технологии восстановительной медицины / Под. ред. Труханова А.И. – М.: Медика, 2004. – С.137-158.
29. Черный К.А., Файнбург Г.З. Опыт использования сильвинитовых блоков и панелей в комнатах «живого» воздуха и основные параметры качества формируемой воздушной зоны // Инженерно-строительный журнал. – 2015. – № 2 (54). – C. 6-17.
30. Beamon S, Falkenbach A., Fainburg G., Linde K. Speleotherapy for Asthma (Cochrane Review) – Oxford, 2002. – 78 р.
31. Mammoth Cave: The story behind the scenery / Joy M. Lyons. – Mammoth Cave National Park, 1991. – 48 p.
32. The Permian know-how for indoor air quality and climate – vital air room from sylvinite material / G.Z. Fainburg, L.M. Papulov, J.N. Paderin, O.A. Kovalev, V.M. Votjakov // INDOOR AIR'96. Proc. 7th Internat.Conf. on Indoor Air Quality and Climate, Japan, Nagoya, 1996. - V.1, Sunday-Monday. – P. 971-974.
33. Salty Air / Fainburg Grigorii. – Preprint – Publishing house of Perm National Research Polytechnic University under support ASEAN Potash Mining Company. – Perm, Russia – Bangkok, Thailand, 2015. – 71 p.
34. Speleoterapie. Principy a zkusenosti / Zdenek Jirka a spolupracovnici. – Olomouc, 2001. – 282 s.
АРТЕФАКТ ВСЕМИРНО-ИСТОРИЧЕСКОГО ЗНАЧЕНИЯ, РОЖДЕННЫЙ В ПЕРМИ
// ПЕЩЕРЫ: сб. науч. тр.
/Естественнонаучн. ин-т Перм. гос. нац. иссл. ун-та. –
Пермь, 2016. – Вып 39 .- С. 83- 100.
[Публикация в сборнике не содержит ряд выделений в авторском тексте,
но содержит, к сожалению, описки и опечатки.
Здесь авторский тест приведен в нужном виде.]
Г.З. Файнбург
Пермский национальный исследовательский политехнический университет
«СОЛЯНАЯ ПЕЩЕРА» – АРТЕФАКТ ВСЕМИРНО-ИСТОРИЧЕСКОГО ЗНАЧЕНИЯ, РОЖДЕННЫЙ В ПЕРМИ
G.Z. Faynburg
Perm National Research Polytechnic University
“SALT CAVE” – THE ARTEFACT OF WORLD-WIDE AND HISTORICAL VALUE WHICH IS GIVEN RISE IN PERM
Summary
There is the history of formation of a new innovative method by the air environment of karst caves, salt mines, potash mines, and also special superficial rooms: speleochambers, halochambers, “salt caves” and “vital air rooms” for good treatment and revitalizing
«СОЛЯНАЯ ПЕЩЕРА» – АРТЕФАКТ ВСЕМИРНО-ИСТОРИЧЕСКОГО ЗНАЧЕНИЯ, РОЖДЕННЫЙ В ПЕРМИ
G.Z. Faynburg
Perm National Research Polytechnic University
“SALT CAVE” – THE ARTEFACT OF WORLD-WIDE AND HISTORICAL VALUE WHICH IS GIVEN RISE IN PERM
Summary
There is the history of formation of a new innovative method by the air environment of karst caves, salt mines, potash mines, and also special superficial rooms: speleochambers, halochambers, “salt caves” and “vital air rooms” for good treatment and revitalizing
Каждая история имеет свою предысторию
Галина Петровна КозловаДавно уже известен такой вид пещер, как соляная пещера, т.е. природная пещера, образованная карстовыми явлениями в толще соляных горных пород под землей. Примером таких пещер являются соляные пещеры горы Содом (или Сдом) на юго-западном берегу Мёртвого моря в Израиле.
Сегодня это понятие (и стоящую за ним реальность) нужно разграничивать с недавно возникшим, но уже гораздо шире распространившимся понятием «соляная пещера». Это понятие (точнее именуемая им реальность) возникло благодаря творческим работам Пермских ученых и производственников на Западном Урале, а затем покорило весь мир. Сегодня понятие «соляная пещера», существующее в дискурсе разных языков в виде неразрывной фраземы из двух обычных слов, кратко (и, к сожалению, не совсем точно) описывает помещение, искусственно созданное из соляных строительных материалов (штукатурки, пиленой, прессованной или формованной плитки, руды и т.п. соляных фрагментов) и используемое в лечебных и(или) оздоровительных целях. Точной статистики не существует, но по нашим оценкам в мире насчитывается порядка нескольких (от 2 до 5) тысяч таких помещений. Часть таких «соляных пещер» построена с использованием различных вариантов соляного декора и(или) подражания натечным формам природных пещер, часть – без какого-либо подражания или сходства с природными соляными пещерами. Эти лечебно-оздоровительные помещения, сделанные из соли, имеют множество названий, например, соляная камера, спелеокамера, спелеоклиматическая камера, спелеотерапевтическая камера, галокамера, галоклиматическая камера, но с каждым годом название «соляная пещера», особенно в англоязычном виде – «salt cave», все больше доминирует.
Сегодня артефакт из природной соли под названием «соляная пещера» является достоянием человечества, прочно занял свое место в оздоровлении и лечении аллергических заболеваний, снятии стресса и нервных перегрузок. Однако многие люди, использующие в своей жизни «соляные пещеры», даже не знают, что эти сооружения были рождены и «взращивались» в Перми, пока не вышли на мировую арену всемирно-исторического процесса, пока не оказались способны самостоятельно развиваться без «отцов-основателей» и их попечительства.
К сожалению, чем шире становится применение «соляных пещер» в жизни современного общества, чем большее число все новых людей (пациентов, врачей, инженеров и бизнесменов) вовлекается в процесс применения «соляных пещер», тем больше становится связанных с «соляными пещерами» легенд, случайных ошибок, фактов вопиющей неграмотности и даже преднамеренного искажения исторической реальности и научных концепций. А глобальные сети Интернета мгновенно разносят всю эту информацию по умам миллионов людей, и понять, что в ней верно, а что – глубоко ошибочно, достаточно сложно. Вот почему, пока еще не ушли безвозвратно в далекое прошлое реальные события становления «соляных пещер», пока еще живы (пусть, к сожалению, далеко уже все) участники этих событий – «пионеры» «соляных пещер» и связанных с ними спелеотерапии и спелеоклиматотерапии[1], нужно изложить раз и навсегда то, как это было в реальности.
«История плетет нити судеб и событий, а в результате получается ковер наших знаний и возможностей», – гласит одна из человеческих мудростей.
Основы всей пермской науки спелеологии и карстоведения заложил, как известно, Георгий Алексеевич Максимович. Он был ученым-энциклопедистом, энтузиастом своего дела. Он хотел «знать» о пещерах все, а потому вне поля его зрения не остались вопросы прикладного практического использования пещер, в том числе для лечебных целей (формально не входящие в предмет спелеологии). О тотальности и тщательности сбора всей информации о пещерах говорит тот факт, что использовалась даже филателия – Г.А. Максимович коллекционировал почтовые марки с изображениями пещер [6]. Как известный ученый Г.А. Максимович получал различные материалы по спелеологии из-за рубежа. В эпоху «железного занавеса» и отсутствия Интернета это было очень важно для «развития мысли», и Г.А. Максимович активно пропагандировал достижения мировой науки и практики, в первую очередь, среди пермяков.
Строго говоря, человек всегда использовал пещеры – тысячелетиями наши предки жили в них, и автор глубоко убежден в том, что организм современного человека является адаптированным к микроклиматическим условиям пещер, так же, как он несет на себе признаки зарождения и обитания в соленой морской среде. Можно образно сказать, что мы (Homo Sapiens), как организм, вышли из моря и из пещер и унаследовали многие физиологические функции, сформированные именно в морской воде и в микроклимате пещер[2].
Современный интерес к истории «спелеотерапии» и сознательное использование пещер для лечения, зафиксированное в письменных источниках, приводят нас к двум очень важным, но затем почти забытым фактам истории.
Первый факт касается неудачной попытки лечить туберкулез в относительно холодной Мамонтовой пещере (штат Кентукки, США) [31]. В середине XIX века врач Джон Кроган (Dr. John Croghan) купил Мамонтову пещеру и всех рабов, обслуживающих ее использование, а затем, наряду с другими видами доходной «эксплуатации» природных ресурсов этой пещеры, решил использовать стабильность температуры, влажности, а также ощутимую сухость подземного воздуха[3] для лечения туберкулезных больных. В те годы заболевание туберкулезом представляло собой серьезную социальную проблему, а медикаментозных средств для борьбы с ним не было. Лечили туберкулез в санаториях с чистым воздухом в горах, у моря, в лесу. Использование микроклимата пещеры было логичным и разумным. Пациенты (несколько добровольцев) жили в маленьких каменных хижинах, построенных в огромных гротах пещеры, и обслуживали себя сами. Но, когда после нескольких месяцев такой жизни (достаточно суровой по современным пониманиям) один из пациентов умер, первый в мире (и последний) подземный противотуберкулезный госпиталь пришлось раз и навсегда закрыть и от этой идеи отказаться.
Второй факт связан с наблюдениями польского врача Феликса Бочковского (Feliks Nepomucen Boczkowski) – главного врача больницы соляных копей Велички в первой половине XIX века. Доктор Бочковский был большим приверженцем бальнеотерапии, широко применяемой тогда на курортах Европы. Он основал в Величке специальную бальнеолечебницу, где использовал рассолы местных соляных шахт. Много лет работая в Величке и внимательно наблюдая за здоровьем шахтеров, он не мог не обратить внимание на тот удивительный факт, что наряду с обычным неблагоприятным воздействием работы в шахтах на здоровье шахтеров (геморрой, радикулиты, растяжения и подобные заболевания от тяжелой работы), соляные шахты оказывали благоприятное воздействие на дыхательную систему и общую «крепость» здоровья. Бочковский сделал вывод, что микроклимат Велички, характеризующийся высокой влажностью, небольшим, но ощущаемым наличием соляной пыли в воздухе соляной шахты, и вызывал это благоприятное действие.
И Джон Кроган, и Феликс Бочковский смогли зафиксировать свои деяния и наблюдения, и все это ценно для нас сегодня. Но, к сожалению, вышеизложенные два факта, даже будучи зафиксированными, не оказали практически никакого влияния на дальнейшую реальную историю спелеотерапии, оставшись забытыми почти на столетие.
Реальная история спелеотерапии, по нашему мнению, началась в большой карстовой пещере Клутерт (Klutert Hohle) близь города Эннепеталь (Северный Рейн-Вестфалия) в Германии. Прятавшиеся в этой пещере от бомбардировок в годы Второй мировой войны тысячами люди заметили, что периодическое и относительно продолжительное (не менее нескольких часов) пребывание в пещере оказало лечебное воздействие на мучавшую их ранее астму или хронический бронхит.
Этот факт крайне важен не только для истории, но и для развития настоящего научного подхода к практическому применению спелеотерапии. Дело в том, что сегодня финансируемые фармацевтическими компаниями адепты «доказательной медицины» отвергают простые наблюдения в качестве «доказательных», требуя двойного (а то и тройного) слепого рандомизированного исследования. Но как говорит народная мудрость: «Лучшее - враг хорошего!». Конечно, и это хорошо известно, что больным свойственно обманываться (эффект плацебо), если они знают, что какое-то лечение помогает, и они решили его применить для себя. Ведь им так хочется вылечиться! Конечно, и это хорошо известно, что врачам свойственно обманываться (эффект отличника), если они знают, что какое-то лечение помогает, и они решили применить его для своих пациентов. Ведь им так хочется вылечить! Но во времена бомбардировок никто о благотворности микроклимата пещеры Клутерт не знал, никакие врачи не лечили никаких больных, никакая организация не получала прибыль от организации лечения, а подземные пространства пещеры Клутерт просто использовали как огромное и надежное бомбоубежище. Это означает, что увиденные (идентифицированные) улучшения состояния здоровья являются объективным фактом субъективного ощущения больными своего самочувствия, достаточно весомым доказательством благоприятных возможностей спелеотерапии [30,32].
Обратим внимание, что важнейшим обстоятельством самого выявления и фиксации биопозитивного воздействия на больных их периодического пребывания в пещере Клутерт было то, что эта пещера расположена в Германии. Дело в том, что, во-первых, немецкая традиция использования природных ресурсов для оздоровления в отличие от американского возвеличивания хирургии и таблеток, в принципе не отвергала возможности благоприятного воздействия пещеры Клутерт на здоровье, а, во-вторых, немецкий педантизм немецких врачей и немецких больных позволил увидеть им «небольшие» детали, которые отличали течение болезни у лиц, посещавших и не посещавших пещеру Клутерт.
Основоположником современной спелеотерапии заслуженно считается доктор K.H. Spannagel (Карл Герман Шпаннагель или Спаннагель), который первым обосновал пользу микроклимата карстовых пещер (на примере пещеры Клутерт) для больных пульмонологического профиля, провел первые в мире научно-медицинские исследования в сфере спелеотерапии.
Пример пещеры Клутерт оказался заразительным. Спелеотерапией стали заниматься в Венгрии, затем в Чехии, Словакии, т.е. в странах с большим количество пещер [4, 33, 34].
Огромную роль в научном развитии спелеотерапии и ее популяризации сыграла совместная деятельность выдающихся ученых: медика K.H. Spannagel’а (Германия) и геолога- спелеолога X. Kessler’а (Венгрия) (см., например, [10, 15]). В результате их усилий спелеотерапия приобрела научное обоснование, а на гребне успехов в рамках Международного союза спелеологии в 1969 году была создана Постоянная комиссия по спелеотерапии[4], начали проводиться международные симпозиумы по данной проблематике.
Так зародились творческие основы комплексного подхода в спелеотерапии – содружества ученых естественнонаучного и технического профилей знания с учеными – медиками. В полной мере этому отвечало и пермское сообщество.
Писал о пещере Клутерт и о спелеотерапии (естественно в информационном плане) и Г.А. Максимович [8, 9, 11]. И, видимо не только писал, но и пытался заинтересовать этим пермских медиков, например, профессора Н.Г. Хорошавина. Нам думается, что дело это не пошло из-за того, что практически единственная природная пещера Пермского края, которую можно было бы использовать в этих целях, это холодная (известная как ледяная!!!) и малопригодная по всем классическим представлениям для «легочников» и «астматиков» Кунгурская пещера. Однако научное общение двух крупных ученых – геолога-карстоведа Г.А. Максимовича и медика-терапевта Н.Г. Хорошавина не стало кулуарным, а, наоборот, приобрело публичную и публицистическую (насколько это возможно для академической науки) направленность. В результате, начиная с середины 60-х годов до середины 70-х годов ХХ века, Г.А. Максимович и Н.Г. Хорошавин неоднократно выступали и писали об использовании пещер для лечебных целей [12-15]. Их выступления и статьи не остались незамеченными, влились в общий поток исторических событий.
Успешное развитие спелеотерапии в природных карстовых пещерах поставило вопрос о возможности использования выбывших из технологического использования (отработанных) горных выработок, т.е. искусственно созданных подземных полостей, а не только природных. Однако этому серьезному шагу препятствовали и технические, и организационные, и психологические проблемы. Начнем с последних.
Когда Вы спускаетесь в природную пещеру, то любой ее «дикий» вид воспринимается спокойно – это природа. Построив дорожки и проведя свет, убрав самые одиозные нагромождения, мы получаем вполне приемлемую обстановку для «лечения природой». Но брошенные горные выработки, тем паче в брошенном полностью руднике, представляют собой «жуткое» зрелище: они олицетворяют не «созидание», как в природной пещере, а «разрушение» ранее созданной человеком техносферы[5]. Где тут до организации лечения? Как в такой обстановке лечиться?
Еще одной важной проблемой является обеспечение безопасности пребывания людей в подземном спелеостационаре[6]. Организация спуска-подъема и устойчивости кровли выработок – вот две главнейшие и трудно выполняемые задачи обеспечения спелеолечения[7]. И, как это ни странно, но может оказаться, что решить эти проблемы проще в природной пещере, где своды обрушения устоялись, и куда можно спуститься по тропам и лестницам, чем в оставленной и заброшенной шахте.
Наконец, существуют и чисто организационные причины. Где взять средства на выполнение всех работ «нулевого цикла»? Как преодолеть сопротивление администраторов, не желающих внедрять чрезмерно инновационный проект с сомнительным коммерческим успехом? Что скажут господа профессора от медицины, занятые реализацией других более перспективных и престижных проектов? Все это накладывается на устойчивое, веками складывавшееся (и в целом абсолютно верное) мнение горняков о том, что шахта[8] – сосредоточение опасных и вредных производственных факторов, а не «sanatorium» для задыхающихся от астмы людей. Веками шахтеры «зарабатывали» пневмокониозы в шахте, а не лечились от них там.
Все это в совокупности означало, что очередной эпохальный, принципиальный, прорывной шаг спелеотерапии – использование не только природных пещер, но и искусственно (технологически) созданных горных выработок мог состояться только там, где, во-первых, уже существовала устойчивая традиция использования отработанных горных выработок в негорнодобывающих (названными нами гуманитарными) целях, и, во-вторых, характер горных пород безусловно обеспечивал в отработанных горных выработках устойчивость кровли. И такое место было. Это соляные копи Велички (Польша). Существующие уже несколько сотен лет, они давно уже являют миру безмолвную красоту устойчиво стоящей соляной горной породы, крепость и пластичность которой позволяет существовать огромным камерам, воспринимаемым нешахтерами как залы подземного дворца. История Велички такова, что в середине ХХ века в Величке как само собой разумеющееся воспринимались подземные «костелы» и иная атрибутика использования старых соляных горных выработок в негорнодобывающих целях, был наработан опыт лечения минеральными водами.
И неудивительно, что именно здесь, в старых горных выработках соляного рудника молодой доктор Мечислав Скулимовский (Mieczyslaw Мaciej Skulimowski), интересующийся историей медицины[9], открывает в соляных копях Велички в 1958 году первую в мире подземную аллергологическую спелеолечебницу, соединившую сразу два важных момента: использование горных выработок вместо природных пещер и использование воздушной среды, сформированной взаимодействием воздуха с соляными поверхностями, твердыми и жидкими.
А в 1964 году открывается еще одна специальная аллергологическая лечебница «Kinga», названная так в честь бальнеоклиники Ф. Бочковского, а М.Скулимовский становится ее директором. Со временем метод лечения астмы под землей стали назвать в Польше методом Скулимовского, а сам М. Скулимовский становится профессором Медицинской академии в Кракове [15].
Сегодня этот шаг в то время (50–60-х годах ХХ века) воспринимается как выдающаяся веха в последующем развитии спелеотерапии.
С медицинской точки зрения воздух соляных копей нес в себе мельчайшую, невидимую глазу, соляную аэрозоль, вдыхание которой разжижало мокроту, облегчало ее отхождение и эвакуацию из легких – тем самым лечение аллергических болезней типа астмы и пылевых бронхитов становилось еще эффективнее по сравнению с пещерой Клутерт и другими природными карстовыми пещерами.
С санитарно-гигиенической точки зрения наличие соляной аэрозоли и соляных поверхностей препятствовало росту микрофлоры и другой биоты, способствовало созданию естественных антисептических условий и тем самым косвенно улучшало условия лечения.
С технической точки зрения в соляных породах с устойчивой кровлей обеспечение безопасности пребывания больных в подземном стационаре становилось более надежным и относительно несложно осуществимым.
Положительный опыт Велички вызвал и своих последователей. Наиболее кардинальный прорыв произошел в Закарпатье[10], входившим тогда в Советскую Украину.
Дело в том, что именно там, в силу исторического развития, оказались в наличие два фактора, создававшие возможности спелеотерапии в соляных горных выработках.
Первый фактор – это действующие чуть ли не со времен римлян соляные копи Солотвино[11] – маленького поселка, зажатого Карпатами и Тисой, по которой проходила в то время государственная граница. Эти копи – относительное подобие[12] Велички – позволяли создать подземный спелеостационар.
Второй фактор – наличие в Ужгороде (региональной столицы Закарпатья) отличного медицинского факультета местного университета, что позволяло не только готовить врачей, но и вести научную работу. Научные изыскания были сосредоточены в основном вокруг вопросов использования природных минеральных вод, которыми так богато Закарпатье. Все это привело к тому, что в Ужгороде был открыт и работал Ужгородский филиал Одесского НИИ курортологии во главе с профессором М.Д. Торохтиным. Наличие квалифицированных медицинских кадров открывало возможности и практического, и научного применения лечебных методов спелеотерапии, что и произошло в дальнейшем (см., например, [20,21]).
Необходимо было лишь найти человека с желанием заняться спелеотерапией и возможность все это претворить в жизнь. К счастью, такой человек нашелся – Василий Павлович Русин, тогда (с 1963 по 1974 гг.) полновластный Председатель облисполкома Закарпатской области Украинской ССР.
Много позже (через 25 лет и через 50 лет) разные участники событий чуть-чуть по-разному рассказывали автору историю этих знаменательных для всего человечества событий. Но главное в этих рассказах было то, что Василий Павловтч Русин сам побывал в подземной лечебнице Велички и безоговорочно утвердился в мысли развить спелеотерапию в Закарпатье. Побывали там и закарпатские медики, которым необходимо было освоить новое для них направление медицинской деятельности.
В рекордные сроки в 1968 году в одной из соляных шахт (№ 8) Солотвино были пройдены тупиковые выработки – палаты первого в Советском Союзе (и на Украине) подземного спелеотерапевтического стационара. Обслуживать его стала Областная аллергологическая больница. Но этого было мало, а первые успехи воодушевляли.
И вот уже в другой соляной шахте (№ 9) Солотвино впервые в мире начали проходить по специальному проекту выработки (их уже не хочется называть горные выработки, ибо их назначение было другим) подземного спелеотерапевтического стационара для созданной по этому случаю Республиканской (затем Украинской) аллергологической больницы, впоследствии широко известной во всем мире.
Тем самым был сделан еще один исторический шаг: в спелеотерапии стали начала использовать специально созданные для лечения подземные пространства. Этому способствовали возможности Советской власти с ее огромными централизованно управляемыми материальными и людскими ресурсами и идейно-властным типом управления. Важно было принять решение – остальное делалось почти автоматически. Идея доминировала над экономическими соображениями. Затрат не считали – делали дело! И оно было сделано. И никто до сих пор (а прошло уже полвека) в рамках рыночной экономики так и не дерзнул повторить эти достижения шахтеров и медиков Солотвино[13].
Успешная деятельность закарпатских медиков в лечении заболеваний органов дыхания в условиях соляных копей не могла остаться не замеченной пермскими учеными.
В это время стремительно нарастало производство калийных удобрений, строились новые калийные рудники, для их проветривания требовались огромные затраты. Поэтому пермские ученые, занятые вопросами рудничной вентиляции, и производственники калийных рудников Западного Урала внимательно исследовали качество воздушной среды калийных рудников для организации рециркуляции и снижения издержек. Ими были обнаружены уникальные способности атмосферы калийных рудников (из-за естественной радиоактивности природного изотопа калия – К-40 и наличия тонкодисперсной соляной пыли) к самоочищению. Наличие подземного спелеотерапевтического стационара в калийном руднике должно было, помимо собственно лечения[14], усилить доказательность высокого качества рудничного воздуха.
А в начале 1971 г. сотрудники Пермского политехнического института А.Е. Красноштейн и В.А. Старцев, ведущие исследования процессов формирования воздушной среды и микроклимата в калийных рудниках, выступили с предложением и развернутым обоснованием целесообразности строительства спелеолечебницы в одном из калийных рудников Верхнекамского месторождения калийно-магниевых солей.
Это предложение получило одобрение и поддержку, и строительство началось. Оно велось так называемым хозспособом, т.е. за счет внутренних резервов калийного предприятия. Большую роль в принятии решения о строительстве подземной лечебницы, проектировании и самом строительстве сыграл Л.М. Папулов, работавший в те годы главным инженером рудника 1-го Березниковского калийного рудоуправления, где и построили спелеолечебницу, и (с 1973 г.) главным горняком всего комбината – ПО «Уралкалий».
В 1975 г. строительство подземных выработок для спелеолечебницы было завершено. Но, только 10 мая 1977 г. первая в мире спелеолечебница в калийном руднике, любовно названная работниками рудника «Солярий», приняла своих первых 30 пациентов[15].
С вводом в действие спелеолечебницы были продолжены аэрологические, теплофизические, аэрофизические, физиологические исследования ученых Пермского политехнического университета и Пермского государственного медицинского института о действии подземного микроклимата калийного рудника на живой организм, начаты конкретные медицинские и санитарно-гигиенические исследования.
Большая работа по медицинскому обеспечению и исследованиям результатов спелеотерапии в калийных рудниках была проведена под руководством проф. А.В. Туева и доц. Л.А. Вериховой [4].
Огромное количество людей хотело попасть в подземный стационар, но по соображениям безопасности лечить в нем детей и пожилых людей, а также людей с теми или иными ограничениями подвижности было невозможно. Начнись авария на действующем руднике (а исключить такое полностью нельзя) и эти категории больных не смогли бы выйти по запасному выходу и при самом трагическом стечении обстоятельств могли бы погибнуть.
Нужно было какое-то кардинальное техническое решение. Оно было найдено. Сначала казалось, что достаточно создать герметичные камеры – убежища и больные могли бы в них «отсидеться» на срок ликвидации аварии. Это было несложно реализовать, поскольку исследования (закрытого типа) в этом направлении велись, и возможность такого решения была уже обоснована. Но неожиданно мысль пошла дальше. А почему бы не создать на поверхности так называемую климатическую камеру из калийной горной породы – сильвинита, которая бы имитировала лечебные условия подземного стационара? Эта мысль и пришла в голову кандидату технических наук, доценту кафедры разработки месторождений полезных ископаемых Пермского политехнического института В.А. Старцеву, обладавшему склонностью к новаторскому изобретательству, и впоследствии ставшему Заслуженным изобретателем РФ.
Сегодня мы смело можем назвать Владимира Андреевича Старцева изобретателем нового вида медицинской технологии – лечения в «соляной пещере», которую он разработал в 1981 году.
В 1982 году коллективом авторов Пермских медицинского и политехнического институтов[16] была подана заявка на авторское свидетельство [1] и описана первая в мире климатическая камера для лечения заболеваний органов дыхания, содержащая палату из соляных блоков, соляной фильтр-насытитель с дробленной рудой и другие технические системы, используемые и поныне в современных моделях таких камер.
Сегодня такие климатические камеры под названиями: соляная пещера (salt cave), соляной грот, спелеоклиматическая камера, спелеокамера, галокамера, галоклиматическая камера, спелеотерапевтическая палата, калийный класс, калийная комната, соляная комната, комната живого воздуха (vital air room) и т.д. и т.п. широко известны во всем мире.
Тем самым, развитие спелеологии в Перми помогла рождению спелеотерапии в калийных рудниках, а та, развитая исключительно усилиями пермских ученых и практиков, сделала еще один выдающийся всемирно-исторический шаг – породила наземные спелеотерапевтические комплексы, в той или иной мере воссоздающие воздушную среду и микроклимат подземных спелеостационаров в калийных и соляных рудниках.
Началась эра спелеокамер, галокамер и «соляных пещер»!
В этом месте мы позволим себе прервать историческое повествование, чтобы разобраться с терминологией. Увы, она еще не устоялась, и смысловые названия перемежаются коммерческими. При этом в разных языках существуют и разные традиции употребления тех или иных слов.
Вначале о смысловых наименованиях.
Из всего многообразия природных солей мы остановимся на двух основных минералах, характерных для «соляных пещер» – галите (NaCl) и сильвине (KCl). Эти минералы всегда содержат то или иное микроскопическое количество примесей, которые в совокупности и с особенностями формирования кристаллов (например, наличие мельчайших пузырьков газа) определяют различные органолептические свойства этих минералов, в частности цвет и прозрачность.
Эти минералы образуют две основные горные породы – галит (состоит из минерала галита и различных примесей типа глины) и сильвинит (смесь минералов сильвина и галита, перемежаемых различными примесями типа глины). Обе эти породы могут быть совершенно разного вида и строения, что очень существенно для «соляных пещер» и лечебного микроклимата, но гораздо менее существенно для производства поваренной соли или калийных удобрений. Поэтому слов и наименований различий этих минералов и соляных горных пород, вполне достаточных для горной промышленности, оказывается совершенно недостаточно для описания тонкостей производства и влияния на воздушную среду «соляных пещер».
Из всего многообразия физических факторов лечебной среды спелеотерапии (см. [7, 17, 23-25]) мы остановимся на влажности, запыленности (наличии аэрозольных частиц) и ионизации воздушной среды. Не вдаваясь в детали (см., например, [29]), заметим, что ионизация воздуха вызывается в «соляных пещерах» (1) радиоактивностью природного изотопа К-40, (2) диссоциацией молекул NaCl и KCl на ионы при взаимодействии с конденсатом водяного пара или с «капельками» воды, а также (3) при разрушении (диспергировании) твердых солей до пылевидного состояния или при «распылении/разбрызгивании» рассола или воды. Все эти процессы (кроме радиоактивности) существенно меняются при изменении влажности и существуют во всех спелеостационарах и «соляных пещерах».
Напомним, что главная идея возникновения всех «соляных пещер» была связана с попыткой имитации подземных лечебных условий в каменно-соляных или калийных рудниках [27, 32]. Так сложилось, что подземная среда каменно-соляных шахт Велички, Солотвино и калийных рудников Березников, различна. Это различие обусловило различие трех основных ветвей «технологического» создания лечебной среды в классических первообразных «соляных пещерах», галокамерах, сильвинитовых спелеоклиматических камерах.
Существенным моментом солекопей[17] Велички являются текущие там (естественно не везде) рассолы и плотные горные породы из галита серого и белесо-прозрачного цвета. Такие каменно-соляные горные породы достаточно ординарны, а вот наличие рассолов придает своеобразие микроклимату этих соляных копей. Поэтому именно в Восточной Европе соляные рассолы используют и при создании микроклимата «соляных пещер» и для так называемых «соляных градирен». Но почему соляные помещения для лечения называют «пещеры»? Дело в том, что использование слова «пещеры» очень естественно и привлекательно для жителей Восточной Европы, пещеры весьма распространены. Так на стыке коммерции и сущности (о которой многие просто не догадываются) в Восточной Европе родился новый бренд – «соляная пещера».
Существенным моментом солекопей Солотвино является очень высокая сухость и хрупкость белоснежного галита (почти 100% NaCl)[18]. В сочетании с низкой влажностью воздуха, связанной с относительно высокой температурой воздуха в шахте, эти свойства солотвинской соли приводят к огромному количеству сухой соляной пыли в воздухе. Вот почему важным и основным по мнению медиков лечебным фактором спелеотерапии в Солотвино явился сухой соляной аэрозоль.
Вот почему закарпатские специалисты во главе с М.Д. Торохтиным (см. [23]) в Ужгороде пошли по пути создания камеры искусственного микроклимата - биотрона в обычном помещении, но с генератором сухого соляного аэрозоля[19]. В те времена идея коллективного ингалятория была хорошо известна, но распыляли обычно раствор, как это делают, например, с минеральными йодо-бромными водами курорта Усть-Качка.
Однако, к сожалению, до авторского свидетельства в Ужгороде дойти не удалось. Зато благодаря другому выходцу из Закарпатья – П.П. Горбенко и его содружеству с инженером В.Ф. Слесаренко в Ленинграде сначала появляется удачное название для климатической камеры из галита – галокамера[20]. В ней еще нет генератора сухого соляного аэрозоля – галогенератора с распыляемой мелкопомолотой солью, названной аэрогалитом, и она ничем принципиальным не отличается от климатической камеры, ранее придуманной в Перми В.А. Старцевым [1]
В 1989 году начинается и негласное «соревнование» Лениградско-Солотвинских галитовых галокамер (с аэрозольным галогенератором) и Пермско-Соликамско-Березниковских сильвинитовых спелеокамер, ибо они появляются уже не в виде идеи, а в виде конкретного устройства, готового к рыночному существованию.
Сегодня, легко подхваченная привычными к ингаляциям медиками, галокамера с галогенератором стала основой новой разновидности ингаляционной терапии [18] в лечении больных – галотерапии [28].
Существенным моментом лечебной среды калийных рудников является наличие природного радиоактивного изотопа К-40. Вот почему толщину блока в первой заявке на климатическую камеру В.А. Старцев выбирал равной 60 см. Такая толщина сильвинитового блока давала такой же поток радиоактивного излучения, как и бесконечный массив калийного рудника, а радиоактивность вызывала стабильно высокий уровень легких аэроионов. При этом особенности конденсации влаги при понижении температуры свежего воздуха, попадающего в подземный спелеостационар калийного рудника Верхнекамского месторождения калийно-магниевых солей, приводили к относительно низкому уровню соляной пыли (аэрозоля) в воздухе. Поэтому неизбежное «генерирование» аэрозольных частиц при взаимодействии влажного воздуха с соляной поверхностью самой камеры и с огромной поверхностью соляной породы в фильте-насытителе было достаточно для поддержания лечебного уровня супертонкого соляного аэрозоля природных параметров.
Когда эта камера была придумана (1981 год), она была первой в мире. Ее назвали в соответствии с русскоязычной медицинской терминологией «климатическая камера», под которой понимают помещение с заданными (так или иначе регулируемым) микроклиматом и воздушной средой, в том числе и в первую очередь с лечебными свойствами. Само слово микроклимат употребляли не в узком (собственно микроклимат), а в широком смысле, т.е. включая качество воздушной среды и другие параметры, например, радиоактивность.
Но после появления терминов и устройств «галокамеры» и «галогенератора» необходимо было название, отражающее сущность создания иной лечебной среды. Сначала попытались использовать вместо термина «галокамера», в которой теперь всегда стоял галогенератор, близкое слово, сочетавшее удачное название «галокамера» и более традиционное название «климатическая камера». Пермские камеры стали называть – «галоклиматическими» камерами. Но такое название не позволяло различать камеры, сделанные из галита или из сильвинита. Новое название камерам, сделанным из сильвинита, было предложено автором – «сильвинитовая спелеоклиматическая камера», которое породило коммерческое название камер - «спеклика»[21], но в практическом дискурсе быстро стало просто «спелеокамерой».
Уже в начале 90-х годов ХХ века пермские исследователи, и автор в их числе, столкнулись с тем, что переведенное слово в слово на английский язык название «сильвинитовая спелеоклиматическая камера» – sylvinite speleoclimatic chamber никак не воспринимается носителями английского языка. Они не знают, что такое «сильвинит», они никогда не слышали слово «спелео», для них «climatic chamber» (климатическая камера) – не помещение для лечения, а специальное устройство, неплохо продающееся на рынке, для исследования (испытания) стойкости того или иного изделия к агрессивной (морской, океанической, соляной и т.п.) среде или к тем или иным экстремальным параметрам микроклимата: 100% влажности или высокой температуры. Какое здесь лечение!
Тогда, опираясь на известный термин А.Л. Чижевского – «живой воздух», и на то обстоятельство, что высокая концентрация легких аэроионов характерна именно для сильвинитовых спелеоклиматических камер, автором было предложено название «Vital Air Room» – комната живого воздуха, или – комната жизненно необходимого воздуха. При этом было учтено, что английское alive (живой) характеризует скорее «живость», «энергичность», «бодрость», а вот процессы возрождения, оживления, воскрешения, восстановления описывается глаголом revitalizing (возвращение к жизни)[22].
Но вернемся к истории. К концу 90-х годов первые экземпляры галокамер, сильвинитовых спелеокамер, соляных пещер появляются в далеких от спелеотерапии западных странах. Но общественное мнение пока еще равнодушно к этим «чудесам техники». Но время идет, а дело движется не учеными, и конечно, никак не медиками, полностью запеленутыми разнообразными глобальными консенсусами – строгими регламентами лекарственного лечения, а бизнесменами и энтузиастами.
Более того, следующий этап распространения идей «солевых пещер» на Запад, в США и Великобританию в начале 2000 годов был связан в основном с мигрантами из Восточной Европы, для которых Величка – это бренд, а Солотвино или Березники – редко кому известные места. А поскольку основа современного рынка – это брендированная продукция, то «Salt Cave» (соляная пещера) стало доминировать в названиях помещений, выполненных из соли, и само стало брендом.
Промоутеры технологии «Salt Cave» на пустом, но огромном американском рынке, нуждались в красивой, эстетичной, прочной, брендированной горной породе из соли. И такая порода нашлась. Это так называемая «гималайская соль», добываемая в солеруднике города Khewra в 160 км к югу от столицы Пакистана Исламабада. Это довольно чистая, монолитная, полупрозрачная (в этом есть свой смысл, что соль совсем прозрачная) натриевая соль (галит) различных оттенков, включая розовый (pink) и оранжевый (red) цвета. Она позволяет создавать эстетические шедевры[23]. Сегодня «Salt caves» из гималайской соли победно шествуют по планете, осваивая регион за регионом.
Однако помимо эстетического воздействия гораздо более важен лечебный эффект. Внимательный читатель давно уже задает себе вопрос: Как же разные условия, разных пещер и разных шахт оказывают в целом благоприятное воздействие? В чем же главный фактор воздействия? В тишине, в аэроионах, в стабильной температуре, в отсутствии аллергенов, в соляном да еще сухом аэрозоле?
Ответ был предложен автором и его пермскими коллегами: главным интегральным фактором лечебного воздействия спелеотерапии и спелеоклиматотерапии является ГОРМЕЗИС неспецифической реакции адаптации организма при периодическом пребывании больного в отличной от обыденной лечебно-оздоровительной окружающей среде спелеотерапевтического (подземного или наземного) стационара [5, 4, 19, 32].
Вместе с тем действие ряда факторов, например, высокой влажности, высокой ионизации воздуха, высокого содержания соляных аэрозолей, – вызывает и прямые специфические реакции, положительные, а в ряде случаев – и отрицательные. Однако сочетание специфических и неспецифических реакций на воздействие факторов лечебного пространства обуславливает хороший эффект спелеотерапии и спелеоклиматотерапии.
Человечество очень нуждается в природном, легкодоступном комплексном воздействии на иммунитет и на нервную систему. Оно его получило в различных устройствах типа «Salt cave».
А у их истока стояли пермская школа спелеологии, пермская школа рудничной аэрологии и пермская школа спелеотерапии.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Авторское свидетельство SU 1068126 A. B.Г. Баранников, А.В. Туев, Н.Л. Чекина, A.E. Красноштейн, В.A. Старцев и В.Я. Ковтун. Климатическая камера. Приоритет заявки от 22.10.1982 г. Опубликовано 23.01.1984 г. Бюл. N 3.
2. Авторское свидетельство SU 1225569 A. В.Ф. Слесаренко и П.П. Горбенко. Галокамера. Приоритет заявки от 13.11.1984 г. Опубликовано 23.04.1986 г. Бюл. N 15.
3. Аэрозоли / К. Спурный, Ч. Йех, Б. Седлачек, О. Шторх. – М.: Атомиздат, 1964. – 364 с.
4. Верихова Л.А. Спелеотерапия в России. Теория и практика лечения хронических заболеваний респираторного тракта в подземной сильвинитовой спелеолечебнице и наземных сильвинитовых спелеоклиматических камерах. – Пермь, 2000. – 231 с.
5. Власов В.В. Реакция организма на внешнее воздействие. – Иркутск, изд. Иркутского университета, 1994. - 343 с.
6. Георгий Алексеевич Максимович / Е.Г. Максимович, Н.Г. Максимович, В.Н. Катаев. – Пермь: Издательство «Курсив», 2004. – 512 с.
7. «Живой воздух» спелеоклиматических стационаров и проблемы его воссоздания в наземных комплексах / Г.З. Файнбург, М.Т. Шаров, Л.М. Папулов, Ю.Н. Падерин // Вопросы физической спелеологии: межвед.сб. – М., 1994. С. 117-123
8. Максимович Г.А. Карст соли Земли // Тезисы. докл. на совещании по изучению карста. – М., 1956. – Вып. 18. – С.14-15.
9. Максимович Г.А. Использование пещер для лечения (спелеотерапия) // Пещеры. – 1964. – Вып. 4(5). – С. 109-112.
10. Максимович Г.А. Труды симпозиума по микроклимату, химизму и микробиологии пещер. // Пещеры. Пермь, – 1970. Вып. 8/9. – С.195-196.
11. Максимович Г.А., Горбунова К.А. Карст Пермской области. – Пермь: Перм. кн. изд-во, 1958. – 184 с.
12. Максимович Г.А., Хорошавин Н.Г. Использование пещер для лечения (спелеотерапия) // Тр. Перм. мед. ин-та, 1967. – Т.75. (Вопросы теории и практики кукортной терапии: Мат. конф. Вып. 3). – С. 193-195.
13. Максимович Г.А., Хорошавин Н.Г. Лечебное использование природных и искусственных пещер // Проблемы медицинской географии Северного Кавказа. – Л.: 1967. – С. 55-57.
14. Максимович Г.А., Хорошавин Н.Г. Типы природных и искусственных пещер, используемых для лечебных целей (спелеотерапия) // Восьмая научная сессия спелеологов: (Выезд. сессия в г. Сухуми): крат. содерж. докл. – Тбилиси: 1967. – С. 17-21.
15. Максимович Г.А., Хорошавин Н.Г. Типы природных и искусственных пещер, используемых для лечебных целей (спелеотерапия) // Пещеры. – 1972. – Вып. 12-13. – С. 129-146.
16. Маньшина Н.В. Курортология для всех. За здоровьем на курорт. – М.: Вече, 2007. – 592 с.
17. Некоторые параметры лечебной среды спелеотерапевтического стационара в выработках калийного рудника / Г.З. Файнбург, В.М. Шаров, Л.М. Папулов, А.С. Николаев // Вопросы физической спелеологии. – М., 1994. – С. 111-116.
18. Пономаренко Г.Н., Червинская А.В., Коновалов С.И. Ингаляционная терапия. СПб., 1998. - 132 с.
19. Современная спелеоклиматотерапия и галотерапия / Коллектив авторов. – Отв. ред. – проф. Г.З.Файнбург. – Перм. гос. мед. академия, Перм. гос. техн. ун-т. – Пермь, 2005. – 140 с.
20. Торохтин М.Д. Спелеотерапия больных бронхиальной астмой. – Киев: Здоровья, 1987. – 96 с.
21. Торохтин М.Д., Чонка Я.В., Лемко И.С. Спелеотерапия заболеваний органов дыхания в условиях микроклимата соляных шахт. – Ужгород: Закарпаття, 1998. – 288 с.
22. Файнбург Г.З. Российской спелеотерапии – 20 лет // Спелеология в России – Вып. 1. - Москва, 1998 г. – С 92-100.
23. Файнбург, Г.З. Введение в аэровалеологию: воздушная среда и здоровье человека – Изд. Перм. гос. техн. ун-та. – Пермь, 2002. – 68 с.
24. Файнбург, Г.З. Живой воздух природы и его использование в медицине // Спелеоклиматотерапия: методика и эффективность применения: Материалы Рос. науч.-практ. школы-семинара, посвящ. 20-летию спелеоклиматотерапии и 25-летию Рос. спелеотерапии, г. Пермь, 23-25 апр. 2002 г. / Перм. гос. мед. акад., Перм. гос. техн. ун-т [и др.]. – Пермь, 2002. – С. 61-71.
25. Файнбург, Г.З. Использование подземных пространств в спелеотерапии // Кунгурская ледяная пещера: 300 лет научной и туристической деятельности: материалы междунар. науч.-практ. конф. / Администрация Перм. обл., Ад-министрация Кунгур. р-на [и др.]. – Кунгур, 2003. – С. 212-222.
26. Файнбург, Г.З. Физические основы спелеотерапии / Г.З. Файнбург // Карстоведение – XXI век: теоретическое и практическое значение: материалы междунар. симпозиума, г. Пермь, 25-30 мая 2004 г. / Междунар. Ассоц. инженеров-геологов, РАН, М-во образования и науки РФ, Администрация Перм. обл. – Пермь, 2004. – С. 354-358.
27. Файнбург, Г.З. Нетрадиционное использование калийно-магниевых солей Верхнекамского месторождения в гуманитарных целях // Рудник будущего. – 2011. – № 1 (5). – C. 52-56.
28. Червинская А.В. Галотерапия в профилактике и восстановительном лечении болезней органов дыхания // Современные технологии восстановительной медицины / Под. ред. Труханова А.И. – М.: Медика, 2004. – С.137-158.
29. Черный К.А., Файнбург Г.З. Опыт использования сильвинитовых блоков и панелей в комнатах «живого» воздуха и основные параметры качества формируемой воздушной зоны // Инженерно-строительный журнал. – 2015. – № 2 (54). – C. 6-17.
30. Beamon S, Falkenbach A., Fainburg G., Linde K. Speleotherapy for Asthma (Cochrane Review) – Oxford, 2002. – 78 р.
31. Mammoth Cave: The story behind the scenery / Joy M. Lyons. – Mammoth Cave National Park, 1991. – 48 p.
32. The Permian know-how for indoor air quality and climate – vital air room from sylvinite material / G.Z. Fainburg, L.M. Papulov, J.N. Paderin, O.A. Kovalev, V.M. Votjakov // INDOOR AIR'96. Proc. 7th Internat.Conf. on Indoor Air Quality and Climate, Japan, Nagoya, 1996. - V.1, Sunday-Monday. – P. 971-974.
33. Salty Air / Fainburg Grigorii. – Preprint – Publishing house of Perm National Research Polytechnic University under support ASEAN Potash Mining Company. – Perm, Russia – Bangkok, Thailand, 2015. – 71 p.
34. Speleoterapie. Principy a zkusenosti / Zdenek Jirka a spolupracovnici. – Olomouc, 2001. – 282 s.
[1] Предложенный автором более четверти века назад инновационный термин, означающий лечение в «соляной пещере», выполненной из сильвинита или галита, но в которой отсутствует галогенератор.
[2] Здесь и далее используется широкое понимание микроклимата, как совокупности всех параметров (а не только микроклиматических) окружающей нас материальной среды.
[3] Автор наблюдал это лично в 1998 году при посещении Мамонтовой пещеры.
[4] В 2000-2003 гг. автор был Вице-президентом данной комиссии.
[5] Автор опирается на свой немалый в этом опыт, но его впечатления имеют, конечно, субъективный характер.
[6] Этот термин чаще используют русскоговорящие авторы. Другим термином, преимущественно используемым в Европе, для обозначения места приема больными сеансов лечения под землей, является термин – спелеогоспиталь (speleohospital).
[7] Еще один термин, под которым имеют в виду лечение пребыванием под землей.
[8] В старорусском языке - «яма».
[9] В его биографии написано – историк медицины, бальнеоклиматолог. Биографами почти забыто самое главное его достижение, позволившее Скулимовскому войти в историю, спелеотерапия, которую он называл subterraneoterapie – подземной терапией.
[10] Местные жители, преимущественно русины, предпочитали и предпочитают называть свой регион не Закарпатьем (как оно видится нам из России), а Прикарпатьем (как оно видится им из Европы).
[11] Или на местном диалекте – Солотвина.
[12] Именно подобие, поскольку горно-геологические и горно-технические условия солекопей Велички и Солотвино совершенно различны.
[13] Мы не учитываем здесь подземные спелеотерапевтические стационары, построенные еще в советское время в калийных рудниках Западного Урала (Россия) и Белоруссии по специальным проектам. Первый такой стационар был построен в 1975 году в Березниках под руководством горного инженера Л.М. Папулова. Учитывая ограниченные возможности спелеолечебницы на 30 коек и все возрастающую потребность в спелеотерапии, в 1988 г. руководством Советского Союза (по инициативе Л.М. Папулова – тогда заведующего промышленно-транспортным отделом Пермского обкома КПСС) было принято решение о распространении опыта использования калийных солей в лечебных целях на все калийные рудники Советского Союза. Поэтому в 1990 г. в СССР появляется еще одна действующая спелеолечебница на калийном руднике ПО «Беларускалий» (г. Солигорск Минской области Белоруссии). В это же время на Западном Урале завершено строительство подземного комплекса уникальной по возможностям крупной спелеолечебницы на руднике 4-го Березниковского рудоуправления ПО «Уралкалий», где впервые в мировой практике был создан специальный блок выработок для превращения обычного воздуха в лечебный [22]. После аварии в октябре 2006 года на первом Березниковском руднике и его затопления спелеолечебница в Белоруссии остается единственной в мире лечебницей в толще калийных солей.
[14] В то время не было многих современных лекарств, позволяющих бороться с астмой и хроническими обструктивными болезнями легких (ХОБЛ) и возможности спелеотерапии была очень кстати.
[15] Автор начал свои исследования процессов формирования воздушной среды этого подземного стационара в июле 1977 года с измерения уровня легких аэроионов.
[16] Поскольку климатическая камера была инструментом для лечения, то создавшие ее горные инженеры уступили первенство коллегам – ученым-медикам, уже проводившим тогда санитарно-гигиенические и медико-клинические исследования в подземном спелеотерапевтическом стационаре. Первые три автора – медики, последние три – горные инженеры. Настоящий изобретатель оказался предпоследним и по безумным правилам библиографии даже не попадает в перечень упоминаемых лиц.
[17] Строго по горняцки – каменно-соляных рудников или (реже) шахт.
[18] О ее чистоте говорит тот факт, что соль Солотвино прямо из-под комбайна без какой-либо обработки фасовали для продажи в виде «поваренной соли». (Из личного опыта автора).
[19] Обратим внимание, что проблема генерирования аэрозоля состоит в том, что аэрозольные частицы имеют очень большой диапазон размеров, и соответственно массы [3]. При этом супертонкая аэрозоль создается только в процессах конденсации, тонкая аэрозоль может быть создана в определенных условиях из раствора, но сухая аэрозоль, создаваемая диспергированием (распылением или раздроблением), всегда достаточно груба. Супертонкая аэрозоль действует на организм человека (в небольших природных, как на морском побережье, дозах) благотворно, чего нельзя сказать о грубой аэрозоли. К сожалению, приборами замерить содержание супертонкой аэрозоли практически невозможно, ибо мы можем увидеть и измерить аэрозоль примерно с 0,1 мкм. Только наш нос чувствует запах соли! Заметим, что аэрозоль более 5 мкм вредна для легких человека, а потому полностью задерживается носом[19].
[20] См. [2]. Опубликовано 23.04.1986 г. Бюл. N 15 c приоритетом от 13.11.1984. Заметим, что пермская заявка имела приоритет от 22.10.1982 г. и была опубликована 23.01.1984. Авторы галокамеры прямо ссылаются на климатическую камеру пермяков как прототип.
[21] От первых букв полного названия: СПЕлеоКЛИматическая КАмера. Предложено автором.
[22] По латински жизнь – Vita.
[23] Пермский сильвинит нисколько не уступает гималайской соли в эстетических свойствах и даже превосходит ее, но соль из-под гималайских гор, которые известны всем, это бренд (конечно, после хорошей «раскрутки»), а вот о Перми знают за рубежом только нефтяники, ибо нефть лежит в отложениях пермского периода.