О некоторых взглядах З.И.Файнбурга на историческое место советского социализма
|
| Не сотвори себе кумира |
«…На каждом человеке лежит отблеск истории. Одних он опаляет жарким и грозным светом, на других едва заметен, чуть теплится, но он существует на всех. История полыхает, как громадный костер, и каждый из нас бросает в него свой хворост… А костер шумит, и полыхает, и озаряет наши лица, и будет озарять лица наших детей и тех, кто придет вслед за ними» – эти слова Ю.В. Трифонова из «Отблеск костра» были взяты когда-то в середине 80-х годов ХХ века З.И. Файнбургом в качестве одного из эпиграфов для его с Г.П. Козловой книги «Коллективистское общество. Идеал. Теория. Реальность», но затем в ходе редактирования этот эпиграф был снят. Возможно, авторы почувствовали в нем излишне много личного, конкретного, частного для их замысла описать свою максимально объективную, предельно абстрактную и общетеоретическую концепцию марксистского понимания общественного прогресса и становления коллективистского общества… Быть заинтересованным свидетелем и активным участником исторических событий, страстно переживать их развитие и одновременно бесстрастно анализировать - дано не каждому. Но таков удел любого настоящего ученого-обществоведа. А поскольку отблеск истории чересчур явно «опалял лицо» Захара Ильича, то нужно было как-то хотя бы мысленно «отойти от костра истории», несмотря на все желание охапками бросать в него свой хворост…
При чтении опубликованных и неопубликованных работ Захара Ильича, его заметок для самого себя хорошо видно, что вопрос о судьбах социализма и в глобальном масштабе, и в масштабах нашей страны был главной ТЕМОЙ его жизни и творчества. Начиная с курсовой работы 1947 года и до последних статей 1990 года – все было в той или иной мере подчинено одной теме. Сложно установить точно, но где-то с середины 60-х годов эта ТЕМА называется Захаром Ильичем практически всегда как «историческое место социализма». Понятие это, придуманное, скорее всего, им самим, не понравилось официальной науке. «Историческое место империализма» В.И. Ленина было хорошо известно и говорило об империализме как о последней стадии капитализма, т.е. о временном характере этого состояния. По аналогии в «историческом месте социализма» ассоциативно чувствовались какие-то временные ограничения, а это было огромной ересью. Даже сейчас «историческое место империализма» упоминается в десятки раз чаще практически единичного и почти случайного употребления словосочетания «историческое место социализма». Но именно его сознательно и не случайно использовал Захар Ильич для обозначения исторического места социализма в формационном развитии общества.
Как серьезный ученый, Захар Ильич всегда опирался в своей методологии научного исследования на объяснительную и предсказательную силу теории марксизма, отвергая все его вульгарные и идеологизированные подделки. Но для этого нужно было выявить источники внутреннего самодвижения общества и возможности объективного самопознания механизмов этого движения. Источники этого самодвижения Захар Ильич видел в противоречиях. Первая статья о противоречиях вышла в 1957 году (!), но осталась незамеченной. Вторую (1966 г.) в «Экономических науках» – заметили. Но одних основных противоречий было мало, нужно было построить системную экономическую теорию для социализма типа построенной для капитализма в «Капитале». Более десяти лет Захар Ильич вместе с Галиной Петровной работали над «Диалектической логикой политической экономии социализма» и сделали это.
Начавшаяся в 1985 году перестройка выплеснула «наверх» не только истинное, ранее замалчиваемое, но и ложное, конъюнктурное, эклектическое… Поиски истины быстро перешли к тотальному охаиванию. Как истинный ученый Захар Ильич не мог молчать и взял на себя функцию Борца и Просветителя – в общей каше страстей и заблуждений он взялся за защиту теории марксизма, за осуществление позитивной (конструктивной) критики позиции официозно-догматической науки по самому главному вопросу – вопросу о судьбах и историческом месте социализма.
Эта тема была настолько хорошо им проработана, что еще в 1983 году Захар Ильич смог прочитать целый курс лекций по этой проблеме для специалистов (!!!) в Латвийском университете. Отметим, что Захар Ильич очень часто многое делал задолго до того, как наступало «время» для его идей, и они начинали носиться в воздухе. Вот и в 1985 году он был готов к постоянно возникающим дискуссиям о социализме, его сущности и судьбах развития.Захар Ильич определял социализм как общество коллективистского типа и считал коллективность его главной характерной чертой.
«К настоящему времени мы не только теоретически, но и на тяжелейшем практическом опыте начали (только начали!!) уяснять себе всю сложность отношения коллективности, его многоформие, его глубокую противоречивость.
Иллюзии прошлого ушли (вернее, уходят) и коллективистское общество начинает прорисовываться перед нами во всей остроте и сложности его проблем. (Особенно для тех, кто реально в нем живет, ибо абстрактно-теоретический взгляд со стороны подобен войне, увиденной в кино: даже самое ужасное не включает в действие, в угрозу, в гибель зрителя. Налицо эмоциональное сопереживание, но не реальное участие во всех ужасах действия.)
Реально, на практике в том числе, мы столкнулись с противоречиями становления коллективности, с ее самыми ранними, далеко еще не утвердившимися формами. Ее же глубинные противоречия (ставшей коллективности) еще только чуть-чуть просвечивают…», - писал Захар Ильич сам для себя, работая над Книгой.
«В жизни современного общества нет более жгучей и более дискуссионной проблемы, чем социалистическая альтернатива» - этими словами начал он в 1985 году введение в Книгу. И это действительно так. Эта проблема была, есть и будет актуальной (по крайней мере, на всю видимую историческую перспективу). Крах советского социализма и политических режимов социалистических стран Европы только обострил характер дискуссии. И сейчас в очень острой полемике сталкиваются мнения и аргументы людей, спектр убеждений которых чрезвычайно широк: от полного отрицания возможности перехода к социализму до полной уверенности в неизбежности победы социализма. Среди последовательных сторонников последней точки зрения всегда был и Захар Ильич.
Заметим, что вопросы, связанные с проблемой исторического места социализма, постоянно обсуждались Захаром Ильичем в семейном кругу – с женой, соратником и соавтором – Галиной Петровной Козловой, и с сыном (автором этих строк) – тогда молодым человеком, интересовавшимся общетеоретическими социальными проблемами, но критически относившимся к взглядам отца, только потому, что они были взглядами Отца. Все это порождало самые разнообразные дискуссии, в ходе которых использовались «предельно обнаженные» формулировки рождающихся мыслей или цепочки аргументов, формулировки, не сглаженные письменной формой изложения, редактированием, наконец, явной или скрытой цензурой.
«Я мыслю формациями», - сказал Захар Ильич как-то сыну, и это была чистая правда. Его всегда (начиная с курсовой работы) волновали вопросы формационного развития общества. Символично, что последней своей работой, которую Захар Ильич успел увидеть напечатанной при жизни, стала статья с Г.П. Козловой «Формационный подход К. Маркса и развитие социализма», опубликованная в журнале «Экономические науки» (1990, № 6). И наиболее частой фразой, произносимой в связи с формациями, была фраза: «нельзя перепрыгнуть через формацию».
Однако для России, приступившей в крестьянской стране к якобы «социалистическим» преобразованиям, это звучало как приговор – все, что делается, делается в силу исторической случайности, своеобразности, субъективного фактора, все это какая-то огромная историческая флуктуация… Но у последней всегда существует только один выход – исчезнуть. Правда, это может произойти на разном уровне (этапе) социального развития. Благоприятная перспектива – историческое отклонение за счет планомерности «на форсаже» подтягивается до уровня естественного хода развития, что означало бы реализацию собственно социализма, и продолжает дальше развиваться. Неблагоприятная – не выдержав «гонки с лидером» и проиграв соревнование двух систем, реальная социальная система терпит крах и откатывается куда-то назад в формационном развитии со всеми вытекающими из этого неблагоприятными последствиями. Чувства требовали одного, разум говорил о другом.
И на все это накладывалась идеология, порождая ситуацию, о которой писал еще Карл Маннгейм: «Социальные слои, представляющие существующий порядок, считают «действительными» лишь те структурные связи, носителями которых они являются... Утопией представители данной стадии бытия называют все те представления, осуществление которых, с их точки зрения, принципиально невозможно... [и]… неосуществимое только на данной стадии бытия рассматривается как неосуществимое вообще». И вот уже выход за пределы сегодняшнего буржуазного миропорядка с доминированием государственно-монополистического капитализма объявляют «утопией», превращая истинное значение этого слова - «нигде» в «никогда». Захар Ильич отвергал эту, по его мнению, ошибочную позицию, но не разделял и догматические славословия по поводу окончательной и бесповоротной «всемирно исторической» победы социализма в нашей стране.
Он слишком хорошо знал то, что научно обуславливало смысл знаменитых слов (опубликованных еще в 1930 году) испанского философа Хосе Ортеги-и-Гассета: «Если бы марксизм победил в России, где нет никакой индустрии, это было бы величайшим парадоксом, какой только может случиться с марксизмом. Но этого парадокса нет, так как нет победы».
На одном из листков для заметок, Захар Ильич записал для себя следующее: «Не явились ли слова Карла Маркса и других о социализме аналогией протестантской идеи, от которой до подлинного капитализма был еще очень долгий путь в несколько столетий?». Сохранился и маленький кусочек рукописного текста из какой-то рукописи – в печатный текст он не вошел, но выкидывать его не стали из-за важности мысли: «Личностная жизненная позиция революционера была сильной стороной в научном творчестве К. Маркса. Но она же была и источником известной ограниченности в научном творчестве». А еще на одном из листочков Захар Ильич записывает слова Жозефа де Местра: «… убежденность была одним из орудий революции, которая могла свершиться не иначе как с помощью широко распространившейся революционной идеи или, если так можно выразиться, революционной веры…».
В одной из своих заметок для Книги, Захар Ильич пишет: «Антагонизм ожидания и реальности: чем горше реальность, тем больше – ожидания. И не столь важно, что ожидания - в силу законов бытия – были иллюзией. Реальным в них было только то, что люди могли ими жить и во имя их действовать, не задумываясь о цене содеянного. Мысль о бесценности цели – от религиозного безмерного ожидания безмерно великой цели. Мысль о соотнесении средств и целей – от рационального измерения реальности».
Да и вообще, может ли субъект познания – общественный человек познать законы развития общества, субстанцией которого и сам этот человек и его социальные отношения являются? Может ли мыслитель, всегда в той или иной опирающийся на свой личный опыт и знания, ежедневно сталкивающийся с конкретной реализацией развития, сразу же становящейся «историей», объективно анализировать развитие общества на временных масштабах много больших возможной длительности жизни одного человека? Может ли субъект познания разделить объективную научную теорию и идеологические политизированные наслоения на нее? Можно ли управлять объективным развитием общества на основе того или иного субъективного понимания приоритетов и механизмов этого управления? Ответы на эти вопросы очень важны для решения вопроса о правильном развитии коллективистского общества, которое не может осуществляться без планомерности, а потому и без известного опережения социальным знанием реальной социальной практики.Как-то, редактируя текст, посвященный роли планомерности в обществе коллективистского типа, Галина Петровна написала для Захара Ильича: «…Интерес каждого не должен быть направлен против интереса других – мне кажется, что планомерность, это не столько ограничение (хотя оно необходимо будет), сколько оптимизация, балансировка, регулирование интересов всех так, чтобы дело шло к общему интересу, как сейчас любят говорить, к консенсусу. Ты пишешь об этом на следующей странице.
Здесь надо показать, что Сталин понимал планирование как «команду», как навязывание воли, а не как оптимальную балансировку частных интересы во имя достижения их самих!
У нас цели планирования стали МНИМО общественными, т.к. планирование не вело к балансу и процветанию.»
Сохранился маленький кусочек написанного рукой Захара Ильича текста: «Отношение индивида к общественному процессу в условиях отсутствия эксплуатации Ф. Энгельс характеризует достаточно точно, отмечая в качестве его главного свойства необходимость «…видеть во всех общественных делах свое собственное дело…»
Но именно этого не произошло… Индивидуализм взял верх… Понимая все сложности развития реального советского социализма, Захар Ильич стремился к конструктивному анализу и поиску кардинальных решений по его совершенствованию. Поддерживал его в этой практически безнадежной борьбе только огромный социальный оптимизм. Как-то раз Захар Ильич записал для себя с пометкой «Мысли»:
«Если сопоставлять концепцию социального оптимизма и пессимизма, то первая оказывается, в принципе, предпочтительнее, ибо она всегда требует активности, оставляет какие-то побудительные мотивы к борьбе за ее реализацию, за лучшее и т.п.
Речь, конечно, не может идти о пассивном оптимизме, лежащем за пределами научного самосознания.
Принципиальный оптимизм – без иллюзий – в принципе эффективнее, действеннее, гуманнее: он необходимо сопряжен с действием, тогда как самый сайентистский пессимизм не может обуславливать какое-либо действие, кроме зверино-эгоистического гедонизма, карьеризма и прочих мерзостей.
Даже если, в конце концов (в самом конце, которым заканчивается конец) социальный оптимизм оказался бы просчетом (что отнюдь не исключено), он все равно должен был бы оцениваться предпочтительнее уничтожающей и разрушительной правды пессимизма.
Подлинно человеческое в формуле: «Я сделал все, что мог!»
Еще раз справедливы гениальные строки Беранже:
«Господа! Если к правде святой
Мир дорогу найти не сумеет,
Честь безумцу, который навеет
Человечеству сон золотой!…»»
В другой раз Захар Ильич пишет для себя гораздо более жесткие, но правдивые строки:
«Судьба интеля в этом мире трагична.
Она всегда трагична: [ибо] он – в первых рядах борьбы за новую историческую ступень социального устройства. Но именно поэтому – именно потому, что его особенность = его знания позволяет ему смотреть на настоящее с позиции будущего. Он видит и всю противоречивость нового, понимает органическую природу его недостатков, его пороков, [а потому] он свободен от идеологической иллюзии, относящей эти пороки - в прошлое, - к числу случайного и субъективного, - к числу временного и т.п.
[Считать] Пороки будущего – как меньшее зло по сравнению с пороками прошлого = не слишком утешительная философия.
Попытки создать будущее без пороков – в принципе утопичны, но интели вновь и вновь столь же закономерно оказываются в плену этой утопии.
Такова «плата» за знание!…»
Сегодня мы знаем, что именно этот бюрократический аппарат в итоге предал интересы народа и страны и совершил «в свою пользу» политический переворот, неприкрытой целью которого стало юридическое закрепление за собой в частную собственность той государственной собственности, которой в силу своей номенклатурной должности фактически управлял тот или иной «слуга народа».
В своих работах Захар Ильич постоянно формулирует мысль о том, что в становлении и развитии коллективистского общества очень существенную роль, быть может, даже доминирующую, будет играть планомерность, осуществляемая живыми людьми, аппаратом управления. Но как построить социалистическое общество, если носителей коллективистского «социалистического сознания» меньшинство, а подавляющее большинство членов этого общества является носителем индивидуалистского «буржуазного сознания»? И возможно ли, в принципе, избавление от «буржуазного сознания» в одной стране, в условиях глобального идеологического господства буржуазии, как экономически господствующего класса (недаром «железный занавес», глушение радиостанций, жесточайшая цензура и многое другое были лишь элементами попытки защититься от «тлетворного влияния» Запада)?
Захар Ильич считал главным врагом коллективизма, социализма и светлого будущего «буржуазное сознание», объективно опирающееся на индивидуальность бытия отдельного человека. Именно индивидуализм «буржуазного сознания» в погоне его носителей за материальными благами своей собственной «сытой жизни» привел к внутреннему перерождению партийной и советской бюрократии, к идеологическим (и не только) причинам подталкиваемого извне краха советской системы. Да и сегодняшние проблемы тотальной коррупции в России тоже проистекают все из того же индивидуалистического «буржуазного сознания». Тысячу раз был прав Захар Ильич, когда считал проблему «буржуазного сознания» центральной для современного общественного развития.
Именно в буржуазности сознания видел он корни бюрократизма и несовместимость этого бюрократизма с коллективистским социалистическим общественным устройством, а перерождение чисто управленческой деятельности в бюрократическую считал одним из самых злейших и чрезвычайно опасных явлений для общества политически победившей социалистической революции.
В своей неопубликованной в то время рецензии на повесть А.Н. и Б.Н. Стругацких «Улитка на склоне», Захар Ильич писал, что авторы «… не пожалели сарказма для обличения бюрократии - этого одного из самых омерзительных материальных воплощений буржуазного сознания, и описывая Управление, разрушили идиллические представления технократов о рациональности буржуазной по духу бюрократии».
История подтвердила тезис Захара Ильича об иррациональности буржуазной по своему внутреннему духу бюрократии. Когда крах Советской власти освободил российскую бюрократическую машину от ограничивающего ее истинную буржуазную сущность давления благородных целей коллективистского социалистического общества, общенародного государства и т.п., эта бюрократическая машина, «выйдя на свободу» в рыночные условия хозяйствования, мгновенно подменила истинные цели своего функционирования – обслуживание всего общества и свела их к господству своего частного интереса. При этом прагматика потребительского эгоизма отдельных функционеров относительно быстро и неизбежно привела к возникновению тотальной коррупции, ибо личная нажива стала нескрываемой многими бюрократами истинной целью функционирования этой управленческой машины, объективно развращающей и парализующей все российское общество, включая свои же собственные усилия по «управлению». А затем «теплые места» и «сытые хлеба» стали настолько экономически привлекательными, что бюрократический аппарат начал стремительно разрослась и продолжает постоянно разрастаться, метастазируя при каждом очередном административном сокращении во все новые и новые сферы социальной жизни…
В одном из вариантов введения в Книгу, Захар Ильич писал: «Перед современником вполне резонно возникают вопросы: где истина? что закономерно, а что случайно в истории вообще, а в истории социализма в особенности? можно ли избежать повторения ошибок и неудач? какова связь неизбежных просчетов и неудач с самым существом коллективистского общества?
В любом случае найти ответы на эти вопросы не легко и не просто. А современная ситуация их поиска еще и осложнена длительным засилием вульгарной методологии и апологетики в официозном марксистском обществоведении и в СССР и в других странах социалистического мира.
В этой ситуации, и в это очень не простое для социализма время и предлагаем мы читателю наш очерк исторического места коллективистского общества….».
Но насколько верна общая концепция коллективистского общества самих авторов Книги, написанной еще в эпоху социализма? Предвидели ли они крах советского общества? Вот в чем вопрос. Ибо научная теория только тогда сильна, когда она обладает ПРЕДСКАЗАТЕЛЬНОЙ силой.
Многочисленные детали творчества и частных высказываний Захара Ильича убедительно говорят о том, что он многое предвидел. Он не знал и не мог знать (отдельных и случайных) деталей, но он не мог не понимать тенденцию общественного развития… Приведем отрывок записей Захара Ильича 1990 г. для себя при редактировании Книги: «Можно ли считать реформой сверху современную ситуацию? Сомнительно. Ибо разрушению подверглась не стабильная (хотя бы относительно) система, а шел процесс саморазвала. Условием стабильности могло бы быть только усиление политического зажима (возможно, что политика Андропова не в малой степени на это была направлена, ориентирована).
Факторы экономические в рамках этой системы были исчерпаны, культурные – деградировали (элементы автоматизма в сознании рассыпались, ценности менялись, снижался авторитет соответственной деятельности и специальностей и т.п.).
В этих условиях действия «верхов» были предопределены: радикальное реформирование (революционное по содержанию, но не столько по форме)».
Недаром уже на смертном одре Захар Ильич сказал сыну: «Я боюсь за вас, ибо вы не готовы к трудностям того хаоса, который вот-вот наступит и будет здесь лет 70. Я готов, а вы нет.»
Да, он был готов и сознательно, и психологически… Серьезный ученый Захар Ильич много читал, часто работал в спецхране Ленинской библиотеки. Он очень многое знал, многое осознал сам. Исследуя почти на протяжении всей своей жизни «историческое место социализма», он не мог не думать о судьбах реального советского социализма: «[Коллективистское] Общество, которое эффективно развиваться и функционировать может только на основе научного знания, научной теории … в условиях подмены строгой науки вульгарной идеологией могло двигаться только в тупик. Тупик равно и практики, и теории. К середине 80-х гг. осознание такого рода тупиковости стало всеобщим».
В это же время, еще далекое до политического краха советского социализма, читая публичные лекции, Захар Ильич открыто говорил, что В.И. Ленин и другие теоретики социалистической революции знали о возможности лишь временных и «деформированных» успехов социализма в нашей стране.
Недаром Захар Ильич искал этому доказательства и нашел их в социально-утопическом романе «Красная звезда» видного революционера, члена Центрального комитета партии большевиков А.А. Малиновского (более известного по его партийному, научному и литературному псевдониму Богданов).
Логика Захара Ильича была проста. Возможность победы социализма в одной стране обсуждалась не в 1915 году, как это принято считать, а много ранее, в 1907 г., когда поражение первой русской революции стало несомненным, в то время как в других государствах земного шара царило относительное социальное спокойствие. Именно в это время молодые руководители революционеров (В.И. Ленину было только 35 лет!), имеющие прекрасное образование и могущие работать преуспевающими лицами свободных профессий и не заниматься революционной деятельностью из-за ее безнадежности, должны были решить для САМИХ СЕБЯ проблему продолжения революционной деятельности и возможности ее успеха в одной конкретной стране (в России). Они это и сделали. Как и когда, нам неизвестно, но косвенным свидетельством этого обсуждения являются идеи «Красной звезды».
Вот что писал Захар Ильич об этом в личном [не предназначенном для публикации] письме своему другу Льву Моисеевичу Адлеру
«(1) ...Книжка А.А. Малиновского (А. Богданова) является свидетельством того:
(а) Что неотвратимость социализма в одной стране (России!!) была выяснена уже в 1905-1907 г.г.;
(б) Что неизбежность деформации социализма является фактом (речь идет не о второстепенном, а о главном; речь идет не о технике, не об экономике и политике только - речь идет о главном - в людях налицо худшее, о чем предупреждал К. Маркс: комплекс «пропущенной формации»); = однако история не дает выбора;
(в) Что «шуметь» об этом не имеет никакого смысла: историю надо пережить, ибо учебник о непрожитой истории, который бы компенсировал непрожитое, невозможно ни сочинить, ни выучить;
(г) Что попытаться смягчить неизбежное можно и нужно - но как??
Все разговоры об авантюризме в 1917 г. основаны на недостатке информации: все уже было обдумано и обговорено еще лет за 10 до самих событий. Участвовал в этом обсуждении узкий круг хорошо знавших друг друга партийных интеллигентов, не чуждых теории: В.И. Л[енин], Л.Б. Красин, А.А. Малиновский и некоторые другие (конечно, предположительно, ибо никаких публикаций по этому вопросу не было), но кто уж точно в них не участвовал - так это И.В. С[талин], Л.Д. Т[роцкий], Н.И. Б[ухарин], не говоря о более молодых. Из тех, кто потом участвовал в борьбе за власть в 20-ые г.г., в этих разговорах мог бы участвовать (и то весьма сомнительно) только Л.Б. Каменев.
В чем-то самом главном они знали, что нас может ожидать (хотя и в самом общем виде), однако полагали, что это и есть единственно возможный путь реальной истории - в отличие от идеальной.
Предыдущий формационный переход в 17-19 в.в. был долгим, грязным и кровавым. Новый мог что-то «сбавить» в этих качествах, но не мог быть «совсем наоборот».
(2) Есть в чем-то главном единые законы формационного развития и формационного перехода. Учебники эпохи И.В.С[талина] об этом тщательно молчат, ибо могли бы всплыть разные нехорошие слова: первоначальное накопление, бонапартизм, термидор, насилие как повивальная бабка истории и т.п.
Важно найти закономерное - за всей мозаикой групп и их борьбы, персонажей, ходов в политических шахматах, идеологических однодневок, провозглашавшихся «вечными истинами» и т.п.».
Документально известно, что В.И. Ленин еще в 1908 году, т.е. сразу после выхода в свет романа «Красная звезда», на острове Капри прочитал этот роман, привезенный ему самим А.А. Богдановым, и беседовал с автором. Скорее всего, он оценил идеи романа положительно, ибо никаких замечаний и возражений против основных идей романа В.И. Ленин никогда не делал и даже в своем архиве не оставил. Если сравнить это спокойное отношение к «Красной Звезде» с совершенно уничтожающим отзывом В.И. Ленина на другой социально-утопический роман А.А. Богданова «Инженер Мэнни» (1912 г.), то можно предположить, что В.И. Ленин был принципиально согласен с автором «Красной звезды» по основным теоретическим позициям.
Спустя много лет, 19 марта 1919 года, делая доклад о партийной программе на VIII съезде РКП (б), В.И. Ленин говорил: «…Прошлое нас держит, хватает тысячами рук и не дает шага вперед сделать или заставляет делать эти шаги так плохо, как мы делаем».
Вместе с тем «Революция 1917 года под эгидой социалистических конечных целей была для своего времени оправдана и закономерна. У нее был огромный позитивный потенциал, который по объективным причинам прежде всего (но и по субъективным причинам тоже) был реализован в относительно малой степени и непомерно дорогой ценой. В целом эта революция очень во многом способствовала (и своими позитивными, и своими негативными следствиями) формационному прогрессу как своей собственной страны, так и человечества в целом.» - писал Захар Ильич.
Полемизируя со сторонниками той точки зрения, что кардинальный поворот в нашей истории был сделан в 1929 году, Захар Ильич записал для себя: «Точкой отсчета – выбора – был 1917 год. Именно тогда была принята целая система утопических программ, [в этом месте Захар Ильич пропустил место и написал строчкой ниже, чтобы лучше было видно] неизбежно ведшая в тупик.
Первый «блин» сознательного (научного) управления историческим процессом вышел «комом». Утопии приемлемы, когда они – предмет мечтаний и разговоров втихомолку. Утопии в качестве практических программ ужасны по своим последствиям. Они ужасны потому, что пытаются изнасиловать объективную логику истории. А изнасилование, даже с самыми благими намерениями, никак, никогда и в ни в какой мере не может заменить взаимную любовь, не может быть средством, ведущим к этой любви…».
И еще: «Оказалось, что «прыгнуть» из абстракции идей сразу в реализованные идеалы невозможно. Реализация тенденций, идей, идеалов – процесс, протекающий прежде всего во времени. Время – его первое по значению измерение. Притом это историческое (общественное) время не находится в обусловленной связи с индивидуальным».
«Перевод эпицентра социального процесса в иную плоскость – приоритета субъективного – как раз и сделал невозможным построение социализма в России.
Никто не знал ни что конкретно строить, ни как конкретно строить. А нэп посчитали отступлением и немного блажью больного человека.»
Интересно отметить, что рукопись одной из последних работ З.И. Файнбурга называется «Могло ли наше общество стать социалистическим?.. Опыт прогностического исследования, опрокинутого в прошлое»:
«Вопрос, вынесенный нами в заголовок статьи, может кому-то показаться простым. На самом деле это – одна из ключевых загадок последнего столетия истории: истории Государства Российского и истории мира в целом. В этом вопросе скрыт не только (а, может быть, и не столько) ответ на то, что могло быть с нами в прошлом, но и ответ на то, что может ожидать изрядную часть человечества в будущем.
Сама постановка проблемы для нас как авторов появилась естественным путем. Дело не только в том, что всю свою творческую жизнь мы занимались исследованием теории социализма. Своего рода логическую цепочку образуют и наши публикации 1989-1990 гг.: сначала мы попробовали ответить на вопрос: «Какой социализм мы строили? (Политическое самообразование, 1989, № 18); затем попытались соотнести события современности с постулатами фундаментальной науки об обществе: «Формационная теория К. Маркса и современный социализм» (Экономические науки, 1990, № 6); наконец, сам собой возник и своего рода заключительный вопрос: а могли ли мы, отправляясь от Октября 1917 и ленинской новой экономической политики, прийти к социализму? Только ответив на этот вопрос, мы можем придать известную целостность своей концепции современного социализма, обоснованием и анализом которой мы занялись задолго до того, как новое понимание определения «современный социализм» стало предметом ожесточенных дискуссий».
Есть многочисленные свидетельства того, что Захар Ильич, отчетливая понимая разницу между общественной (общенародной) и государственной собственностью, всегда считал реальный советский социализм в его экономической основе государственно-монополистическим, хотя и существенно «недотягивающем» по развитию производительных сил и обеспечению благосостояния населения до уровня современного государственно-монополистического капитализма. В этом «недотягивании» он видел объективную причину возможного «проигрыша» в соревновании двух систем на современном этапе истории.
Начиная с середины 80-х годов, Захар Ильич неоднократно, в том числе публично, говорил и даже писал, что, если не предпринять решительные и экстренные меры по исправлению сложившейся в нашем обществе кризисной ситуации, если не форсировать научно-техническую революцию, если не реализовать исторические преимущества социализма, как общества коллективистского типа, то соревнование двух систем на настоящем этапе исторического развития будет проиграно, а всю советскую систему и наше общество ждет крах, немедленный и неминуемый, как только на волне стремления к демократии запретят коммунистическую партию.
Вот что написал для широкого читателя о наиболее вероятном пути человечества к социализму Захар Ильич в своей книге «Не сотвори себе кумира…»:
«В 1907 г. была написана и в 1908г. опубликована книга видного деятеля РСДРП (б) того времени, одного из ее организаторов в революции 1905-1907 гг., члена ЦК РСДРП А.А. Малиновского (Богданова по псевдониму) «Красная звезда». По своему жанру это социально-утопический роман. Скорее всего, именно жанр отпугивал раньше исследователей политической истории этого времени, тяготеющих к архивам и официальным документам, но мы в данном случае считаем жанровую принадлежность произведения вторичной. Важны развитые там идеи, судьба этих идей.
В романе один из представителей высокоразвитой коммунистической цивилизации Марса, ученый (математик и астроном), дает вполне конкретную перспективу развития социалистической революции на Земле. Пусть простит нам читатель длинные цитаты, но мы постараемся дать возможно полно эти оценки (якобы «со стороны») перспектив революции на нашей планете.
Оценка начинается с констатации острой неравномерности политического развития земной цивилизации, национальной и государственной разобщенности социального развития, огромной, решающей роли вооруженного насилия в этом развитии. Отсюда следует вывод о характере социальной (в данном случае социалистической) революции: «...предвидится не одна, а множество социальных революций, в разных странах в различное время, и даже во многом, вероятно, неодинакового характера, а главное – с сомнительным и неустойчивым исходом... Отдельные передовые страны, в которых социализм восторжествует, будут как острова враждебного им капиталистического, а частью даже докапиталистического мира. Боясь за свое собственное господство, высшие классы несоциалистических стран направят свои усилия, чтобы разрушать эти острова, будут постоянно организовывать на них военные нападения... Даже там, где социализм удержится и выйдет победителем, его характер будет глубоко и надолго искажен многими годами осадного положения, необходимого террора и военщины, с неизбежным последствием – варварским патриотизмом. Это будет далеко не наш социализм».
Далее речь идет о неизбежных в ходе строительства социализма трудностях по вовлечению в орбиту социалистических интересов того населения, которое образует «… почти во всех, даже передовых странах Земли» большинство. Об этом населении сказано: «…не успевшие разложиться остатки класса мелких собственников, массы наиболее невежественные и темные… Эти массы, по своей сущности консервативные и даже реакционные, чрезвычайно болезненно воспринимают всякий быстрый прогресс…». В этих условиях переход к социализму на Земле (напомним, фактически в оценке А.А. Богданова – Малиновского, а не некого литературного героя) займет где-то 200-300 лет. И дальше оратор (описано обсуждение проблемы на форуме ученых Марса) предлагает ...истребить население Земли, как не готовое к социализму...
Участвующие в обсуждении отвергают эти рекомендации как принципиально неприемлемые для социалистического мировоззрения и приходят к выводу, что, в конечном счете (пусть не быстро и дорогой ценой), народы Земли все же придут к истинному социализму...».
В заключение приведем набросок мыслей Захара Ильича, сделанный им, видимо, при подготовки статье о формационном подходе Карла Маркса: «Формационная концепция К[арла ]М[аркса] не случайно стала объектом не только научной критики, но и открытых нападок с позиции вульгарного идеологизма. Вульгарный идеологизм - это форма антисоциализма, антикоммунизма.
Доказательство правомерности социализма - сама по себе формационная смена. Можно спорить о формациях, структуре и т.п. – но, если история это смена формаций, то капитализм не вечен (не «органичен»), а социализм - необходим и неизбежен».